Объединиться с тем, кого считали противником, – к такому предложению в министерстве были не готовы, однако Томас поддержал мою идею, и вскоре ее начали всерьез обдумывать. Просчитав возможные варианты, министры решили отправить в Ганзу письмо с нашим предложением, и это стало моей первой серьезной победой. Я с нетерпением ждала ответа, но гонец должен был вернуться только через несколько недель.

– Одри, ты молодец, – говорил Томас, когда мы втроем сидели в саду и уплетали утащенную с кухни еду. Я прихватила бутылку вина: мы отмечали мой маленький успех. – Ты показала всем, что готова к серьезным задачам.

– Но ответа еще не было, – заметил Эдвин. Он сидел на соседней скамье, скрестив руки на груди и вытянув ноги. До сих пор за весь вечер он не произнес ни слова. – Может, они откажутся, и что тогда? Ваши министры будут выглядеть слабаками, сделавшими последний рывок перед смертью!

– Это не так, Эдвин, – одернул его Томас. – Предложение выгодно обеим сторонам, и в Ганзе поймут это.

Колдун только махнул рукой, фыркнув.

Меня его поведение расстраивало, но я решила не обращать внимания: в конце концов, мою идею приняли, а это значило, что в своем обучении я иду по верному пути. А настроение Эдвина так же непостоянно, как порывы ветра по весне… может он такой, потому что на него ворона не так посмотрела, откуда мне знать?

Мы с Томасом чокнулись кубками, которые я прихватила из дворца, и выпили вино.

– Знаешь, я когда-то был в Контуаре вместе с отцом, – вдруг вспомнил Томас. – Тогда они устроили праздник, не помню, из-за чего, но весь город украшали ленты и фонари, на веревках между окнами висели флаги…

Эдвин нехотя сделал глоток и ушел, оставив нас вдвоем, а мы не стали уговаривать его остаться: в последние дни он был просто невыносим.

Томас продолжил рассказывать о контуарском празднике, танцах, фейерверках, музыке, и я с удовольствием слушала его, наблюдая, как горят его глаза. Сама я никогда не выезжала за пределы дворцовых окрестностей, разве что была один или два раза в ближайшем городе, но очень давно…

Подлунное королевство считалось среди соседей диким лесом, и так оно, наверное, и было. Все, что я слышала о других странах, казалось невероятным, и я мечтала побывать там – пусть даже только слушая чьи-то рассказы.

Мы засиделись в саду до темноты, Томас болтал без умолку, должно быть, так на него подействовало вино, но мне даже нравилось видеть его таким расслабленным. Он проводил меня до спальни и пожелал спокойных снов, тронув на прощание мои пальцы. Я улыбнулась и, пожелав ему доброй ночи, закрыла за собой дверь.

Только когда я села у столика, чтобы причесаться на ночь, и стала вспоминать прошедший день, я поняла, что на самом деле случилось, и это осознание обрушилось на меня, как ведро воды. Я застыла перед зеркалом, уставившись сквозь свое отражение, а рука с расческой замерла в воздухе.

Томас дотронулся до меня. Он смог это сделать так легко и естественно, что я даже не обратила на это внимания… Проклятия больше нет.

Если оно вообще когда-то и было – подумалось мне. Такая жестокая шутка вполне в духе Эдвина.

Существовало оно или нет, теперь Томасу ничто не грозит, и он это знает. И что это значит? Теперь он ждет от меня чего-то?

Его сегодняшнее веселье и мрачное состояние, в котором пребывал Эдвин, прикосновение… можно ли все это объяснить чем-то, что произошло между ними двумя? Тем, во что они, по-видимому, не собирались меня посвящать, хотя дело касалось меня напрямую…

Целый круговорот предположений обрушился на мою голову, в одни я почти верила, от других хотелось бежать. Ложась спать, я испытывала смешанные чувства, взгляд то и дело возвращался к руке, как будто в месте, которого коснулся принц, могла появиться надпись, где говорилось бы, что мне делать дальше.