– Малые подводные брандеры. Англичанин Уайтхед их называет самодвижущимися минами, Александровский – торпедо.

Константин Николаевич что-то себе пометил.

– Насколько они совершенны?

– Новое оружие. Обещают много, на деле – как обычно.

– Значит, Александровского нацелим на торпедо. Свои развивать либо осваивать опыт англичан. С какой дистанции действует мина Уайтхеда?

– Крайне малой, ваше высокопревосходительство, около двух кабельтовых. Достать корабль ими возможно только с подлодки. Ночью, быть может, с малого катера. Южане поразили «Хаусатоник» шестовой миной, подкравшись к самому борту.

– От Уайтхеда мы оферту имеем, но дорого просит. Лодка на вашем наброске четыре торпеды везет. На четыре атаки?

– Не могу знать, пока опыты не провели. Думается мне, четыре торпедо – один утопший корабль. Одно торпедо сломается, второй промажет, третий взорвется, но малую брешь пробьет. Вот залп четырех в борт броненосца с полутора кабельтовых – ему верная смерть.

По задумчивому лицу августейшего флотоводца Берг понял, что для одного разговора слишком много тем. Константин Николаевич будет с адмиралами совещаться, а там бабушка надвое сказала. Тот же Попов, будущий начальник, спит и видит построить лучший в мире броненосец – с самой толстой броней, мощными пушками, скоростью и дальностью хода. Это многие и многие миллионы, после которых на субмарины денег не хватит. Куда задвинут подводный флот – одному Богу известно.

Под вежливым и чуть высокомерным оком адъютанта Александр вывел «…покорнѣйше прошу» к восстановлению на флоте и предложение на покупку в казну «Щуки» за девяносто тысяч с условием оснащения свинцовыми аккумуляторами. Немного совестно перед парнями, что корабль – общую собственность – продал без их ведома. Но не говорить же брату Государя Императора: «обождите денек, посоветуюсь с негром Томом из Луизианы».

Берга с легкой августейшей руки восстановили на флоте с присвоением следующего звания – лейтенанта. Отныне для экипажа «Щуки» вольница кончилась. Мичман Рейнс и кондуктор Вашингтон, одетые в непривычную для них русскую форму, ежедневно с утра приходили на Кронштадтский пароходный завод, надзирая за работами на лодке. Жили они также на острове, главной базе Балтийского флота. За февраль окончили проект перестройки. Капитанское место в рубке или на мостике освободилось от штурвала. Капитан или вахтенный офицер отдавал команды на поворот или погружение-всплытие двум членам экипажа, находившимся под ним. Добавилась переговорная труба в машинное отделение.

Совместно с Герном компаньоны собрали устройство отвода дыма в воду. Теплообменник с холодной водой остужал газы перед нагнетателем, который создавал разряжение в выпускной трубе и под давлением выбрасывал дым за борт.

Генерал дал несколько дельных советов по переустройству «Щуки». Ее штатный экипаж вырос до шести человек. Малый объем не позволил улучшить обитаемость. Камбуза нет, вместо гальюна – ведро. С установкой аккумуляторов можно будет снять четыре носовых воздушных баллона и укрепить на их месте две подвесные койки для посменного отдыха. На крохотной «четверке» Герна не сделать и такого.

Александровский продолжал держаться особняком. Его лодка была наиболее доведена касательно устранения мелких грехов. Паровая машина и нагнетатель позволили увеличить район плавания. Но радикальных изменений он вносить не хотел. Воздушный двигатель развивал мощность в десятки индикаторных сил лишь в первые минуты после его запуска. На оставшихся десяти-пятнадцати после падения давления его лодка под водой с трудом давала полтора узла. Перископ и носовые рули он отказался ставить, не желая хоть что-то заимствовать у «Щуки», чем загнал себя в тупик.