Ради нее мистер Глоссери был даже не прочь отказаться от всей этой секретности и обменяться Подлинными Именами, как номерами телефонов. Кто она на самом деле?

Эритрина издали кивнула Робин Гуду и, пройдя через зал, приблизилась к Дон. Маку. Тот продолжил:

– Вот, пытаемся убедить Прита и Глисса, что они попросту разбрасываются на мелочи, когда могли бы добиться богатства и власти в реальном мире.

Красавица метнула быстрый взгляд на Уайли, почему-то сразу сникшего, как только она присоединилась к разговору.

– Ты имеешь в виду себя, Уайли и Почтаря?

Уайли кивнул.

– Я с ними с прошлой недели, Эри, – сказал он с таким видом, словно предупреждал, что его уже не остановить.

– Почему бы и нет, Дон. Мы все начинали с малого и, как умели, старались насолить бюрократам, слишком комфортно расположившимся в Системе. А теперь мы стали экспертами и разбираемся в Системе, наверное, лучше любого жителя Земли. Что нам мешает захватить власть?

Примерно то же говорили и те двое, только у нее получилось намного убедительнее. Если бы феды не вышли на Глиссери, он бы, может, и купился на такое, хотя был уверен: займись он всерьез деятельностью Ковена и позарься на реальные деньги, игра превратится в изматывающую работу, не оставляющую времени на проекты, которые скрашивали его жизнь.

Эритрина переводила взгляд с мистера Глиссери на Брита и обратно. Брит был покладистым парнем, хоть и насупился сейчас из-за того, что его детище не произвело должного эффекта.

– Я пас, – буркнул он и принялся собирать свои карты.

Зеленые, немного раскосые глаза Эритрины остановились на мистере Глиссери.

– Ну а ты, Глисс? Ты заодно с Почтарем?

Он колебался. Может, стоит? Почтарь явно посвящал сообщников хотя бы в часть своих планов. Через несколько часов он мог бы раздобыть достаточно информации, чтобы откупиться от Вирджинии. И при этом заложить своих друзей – ничего себе сделка. Боже праведный, и зачем только колдунам понадобилось в это ввязываться? Неужели не ясно, что правительство сотрет их в порошок, если они действительно попытаются захватить власть, если займутся больше, чем просто вредительством?

– Пока что нет, – наконец ответил он. – Хотя звучит чертовски соблазнительно.

Эритрина улыбнулась; на фоне смуглой кожи сверкнули ровные белые зубы.

– Вот и я о том же. Не обсудить ли нам это дело наедине? – Она протянула тонкую руку и взяла его под локоть. – Извините нас, джентльмены. Глядишь, по возвращении у вас появится парочка новых союзников.

Мистер Глиссери почувствовал, как его мягко подталкивают к темной, поросшей мхом лестнице, ведущей в покои Эритрины.

В руке Красной ведьмы возник бездымный факел. Его мерцающее желтоватое пламя освещало путь лишь на несколько шагов вперед. Лестница круто уходила вниз, слегка поворачивая, и мистера Глиссери не оставляло ощущение, что через каждые сто ступеней они совершают полный оборот по огромной спирали, все глубже и глубже врезаясь в недра живой скалы.

Скала действительно жила. Запах гнили и плесени усилился, стук капель с потолка слышался более явственно, и лужи в продавленных ступеньках стали глубже. Стены над головой принимали причудливые формы, которые изменялись и перетекали вслед за идущими. Ему и раньше доводилось спускаться в подземелье колдуньи, когда они работали вместе, но так далеко он забрел впервые.

Эритрина оберегала свою часть замка так же тщательно, как охранялись подступы к самой крепости. Мистер Глиссери не сомневался: стоило ей захотеть, и ему отсюда не выбраться. (Разумеется, он всегда мог «сбежать» в реальный мир, но до тех пор, пока колдунья не смилостивится или он не найдет способ отменить ее заклятья, он обречен разделять судьбу с ящерицами и каменными духами этого подземелья.)