Два года спустя она уже не стала спрашивать разрешения. А с помощью своих «новых и тайных контактов» перебралась через границу в Финляндию. Там ее встретили новые контакты, и уже на следующее утро, осенью 1993 года, она проснулась в каком-то доме в шведской провинции.

За всю жизнь с Надей никогда так хорошо не обходились, и первые шесть недель она, главным образом, занималась разговорами со своими новыми хозяевами. И все общение состояло в том, что они задавали вопросы, а она отвечала на них, и вдобавок особое время отводилось на более непринужденные диалоги. Год спустя она научилась бегло говорить по-шведски, получила шведское гражданство, собственное жилье в Стокгольме, новую работу и работодателя, с дружелюбной улыбкой объяснившего, что ей под страхом наказания запрещено даже намекать, где она трудится.

Еще через два года они мирно разошлись. Несмотря на короткий стаж, Наде выдали щедрое выходное пособие и позаботились о новом месте. И последние пятнадцать лет она трудилась в различных отделах полиции Стокгольма. А четыре года назад в качестве гражданского аналитика оказалась у Бекстрёма, в его подразделении расследования тяжких преступлений полиции Вестерорта. Кроме того, она уже давно была наиболее доверенным помощником комиссара, единственным, на кого он полагался целиком и полностью.

Хёгберг зато давно стал историей для нее. Они встретились в Сети, но Надя развелась с ним уже через год, поскольку, по большому счету, сразу же выяснилось, что он в качестве мужа слишком русский на ее вкус. Вполне хватило того, что она сохранила фамилию, полученную от него, а дальше роман развивался уже между ней и новой родиной, хотя на ее условиях, и Бекстрёма она приняла близко к сердцу из-за всех его слабостей. В силу собственной слабости тоже, даже если она скорее прикусила бы язык, чем призналась в этом самой себе.

Сейчас пришла очередь расследования нового убийства, где ей естественно отводилось определенное место, и ее роль в данной связи была давно известна. Надя отвечала за внутренний сыск (то есть по регистрам и не выходя из кабинета), и, прежде всего, от нее требовалось разложить по полочкам личность убитого, сделать это как можно быстрее и лучше сразу же узнать, чем он занимался в последние сутки своей жизни, прежде чем встретился с убийцей.

Сначала она поделила различные части данной задачи между четырьмя своими помощниками. Затем занялась компьютером жертвы и всем, находившимся в нем. И для порядка сначала проверила, что содержимое жесткого диска соответствует начинке флешки, которую Бекстрём дал ей. А потом убрала ее в шкаф Бекстрёма, ключи от которого имелись только у него и у нее.

«На всякий случай», – подумала она, поскольку ведь уже не раз прокуроры меняли свое решение, когда становилось жарко.

И первое открытие, сделанное ею, состояло в том, что компьютер, несмотря на наклейку на нем, принадлежал не адвокатскому бюро «Эрикссон и партнеры», а фирме с туманным названием «Инвестиционная компания Ольстенен». Ею, как оказалось, владел адвокат Томас Эрикссон, и она занималась различными манипуляциями с капиталом. Ее собственный капитал составлял не более семи миллионов, годовой оборот, главным образом, построенный на торговле ценными бумагами, порядка десяти, а единственным существенным ресурсом был дом по адресу Ольстенсгатан, 127, находившийся во владении компании и сдаваемый ею в аренду в качестве жилища и офиса адвокату Томасу Эрикссону за минимальную, устроившую налоговый департамент плату.