Патриарх Иов. Рисунок XIX в.
Спасаясь от пыток – Борис Годунов с таким пристрастием допрашивал «ближних» слуг Романовых, что многие из них «помираху», – будущий самозванец бежал со двора князей Черкасских в Галич.
«Беда грозит молодому человеку, – пишет С.М. Соловьев, – он спасается от нее пострижением, скитается из монастыря в монастырь, попадает наконец в Чудов и берется даже к Иову патриарху для книжного письма»…
Эти блуждания по провинциальным монастырям ничего загадочного не представляют, надо было укрыться от царского розыска. В Галиче и Суздале у Отрепьева сохранялись семейные связи, и он рассчитывал, что ему помогут.
Он не ошибся.
Летописцы сообщают, что Гришка Отрепьев жительствовал в галичском Железноборском монастыре, потом перешел в суздальский Спасо-Евфимиев монастырь. Здесь, по преданию, его отдали под начало духовному старцу, но Отрепьев не задержался у него[31]…
Скоро богородицкий протопоп Евфимий «бил челом об нем в Чудове монастыре архимандриту Пафнутию[32], чтоб его велел взяти в монастырь и велел бы ему жити в келье у деда у своего у Замятни (Замятня-Отрепьев), и архимандрит Пафнутий, для бедности и сиротства взяв его в Чюдов монастырь».
«Летописная книга» С. Шаховского утверждает, что до водворения в столичном монастыре Григорий носил монашескую рясу очень недолго: «По мале же времени пострижения своего изыде той чернец во царствующий град Москву и тамо доиде пречистые обители архистратига Михаила».
Недолго жил Отрепьев и под надзором деда в Чудовом монастыре.
Архимандрит вскоре отличил его и перевел в свою келью. Там чернец, по его собственным словам, занялся литературным трудом, сложил похвалу московским чудотворцам Петру, Алексею и Ионе…
Очень скоро Пафнутий произвел его в дьяконы, а потом юный чернец переселился на патриарший двор.
«Патриарх-де, видя мое досужество, – хвастал он приятелям, – начал на царскую думу вверх с собою меня брать»…
Если это не просто хвастовство – а эти слова подтверждаются и другими свидетельствами! – то приходится только дивиться проницательности Федора Никитича Романова, сумевшего угадать в своем холопе такие недюжинные способности.
«Но здесь речи молодого монаха о возможности быть ему царем на Москве навлекли на него новую беду: ростовский митрополит Иона донес об них сперва патриарху и, когда тот мало обратил на них внимания, – самому царю…» – говорит С.М. Соловьев.
Но, разумеется, и перевод Григория в Чудов монастырь, а главное – стремительную карьеру новоначального инока объяснить одними только способностями невозможно. Совершенно очевидно, что инок Григорий не пренебрегал и помощью своих могущественных земных покровителей…
3
Как и когда могла произойти метаморфоза дворового человека Романовых в царевича Димитрия?
Вглядимся в оставленный современниками портрет.
Самозванец был сокрушительно некрасив.
Рыжеволосый, низкорослый… Фигура по-мужицки кряжистая, без малейшего намека на талию. Одна рука заметно короче другой…
На лице красовались две огромных бородавки – одна на лбу, другая на носу, под правым глазом…
«Красивы, – пишет современник, – были только темно-голубые глаза. Они то горели мрачным огнем, то метали молнии, то искрились отвагой. В них отражалась смелая до дерзости душа и недюжинный ум».
Легко догадаться, что убогие радости, которые могла представить реальная жизнь бедному, незнатному и очень некрасивому юноше, не могли удовлетворить человека с его запросами.
Вероятно, как мы уже говорили, Юшка еще отроком попал в романовское Домнино и, если он в самом деле предназначался Федором Никитичем для плана дерзкого и необыкновенного, можно догадаться, какой дикий и нелепый сумбур царил в его голове.