— Не кинь меня, – напомнил мажор, высаживая меня у дома.

— Не кину, – я вышла из машины, и добавила: — Я буду в белом. Будь добр, оденься прилично. Это – моя первая свадьба.

Я поднялась на наш этаж, и увидела у двери соседку с первого.

— Здравствуйте, теть Наташа.

— О, привет, Танечка. Я к Виктору. Тань, – замялась соседка, – я, конечно, все понимаю. Но когда вы долг вернете?

Долг? О Боже! Неужели папа и у соседей занимал деньги?

— Давай я войду, и поговорю с Витей. Мне сыну вещи к зиме покупать скоро, сама понимаешь, пятьдесят тысяч нам самим нужны.

— Папа… приболел. Теть Наташ, завтра деньги будут, – пообещала я. — Вы ведь меня знаете. Долг вернем.

— Ох, Танечка, – покачала она головой. — Наверное, не нужно мне было Вите занимать. Отдавать ведь ты будешь? Не он?

Я криво улыбнулась, но поспорить не смогла. Да, занимать папе деньги не стоило. Он работает, конечно, но до меня копейки доходят. А остальное папа спускает на ставки, мечтая разбогатеть.

— Пап, я дома, – крикнула, войдя в квартиру. — У меня для тебя новость!

В кухне шумел телевизор, значит, папа там. Сейчас я скажу ему, что наши проблемы решены, и квартиру продавать не нужно. Мы бы и без мажора справились, конечно. Можно было просто купить квартиру за городом, но ведь это так себе решение. А завтра я попрошу у мажора «аванс».

Неприятное чувство накрыло меня при мысли о деньгах. Ведь он ради ребенка старается, а я тут с оплатой за услуги… ох, не стоит думать об этом. Для мажора два миллиона – не такая огромная сумма, а так, карманные расходы.

— Ты задержалась. Сегодня же нет репетиторства, – папа оторвался от телевизора, когда я вошла и чмокнула его в щеку. — Где была? Неужели, решила отдохнуть от своих книжек? Давно пора, дочка.

— Я… да, отдохнула. Пап, у меня новость, – начала я, и замялась.

Вот как сказать папе про свадьбу? Только сейчас в голову ведь пришло, что он может и не позволить мне. У него множество недостатков, и большинство знакомых меня жалеют. Что без матери росла, что папа проблемный, и с деньгами полный швах из-за его игромании. Но его достоинства перекрывают все недостатки – он меня не бросил, не скинул маме или бабушке, и никогда ничего для меня не жалел. Любит, как умеет, и заботится.

— Что такое? Мальчика себе нашла? – с интересом спросил папа, набирая в чайник воду.

— Я замуж выхожу, – выпалила я. — Завтра!

— Как завтра? За кого? – нахмурился он. — Ты же ни с кем не встречалась. Таня! Ну что ты молчишь-то?

— Со мной в школе учился один парень. Леша Горин, – пробормотала я. — Он к нам в универ поступил. Вот, за него. Пап, не переживай, эта свадьба, она нужна для…

— Помню я этого Горина! – рявкнул папа. — Я ведь ходил в школу разбираться из-за него, с директрисой вашей беседовал, и с классной. Даже хотел перевести тебя в другую школу.

— Но я отказалась.

— Да, сказала, что сама все решишь. Ты же из-за него вечно в слезах была, – обвиняюще воскликнул папа. — И замуж? За него? Постой-ка, – пробормотал он, – Горин – это же сын Германа Горина! Ты ради денег решила за него выскочить? Ты… ты беременна, да?

— Нет, конечно! – возмутилась я.

— Значит, деньги. Чтобы мои долги отдавать? – папа нервно заходил по комнате. — Я своего разрешения не даю. Танечка, я все улажу, честно. Ты не должна за меня расплачиваться. Встретишь мальчика, полюбишь его, а он тебя. Повстречаетесь, а потом поженитесь. А не так, ради денег. Я всегда подозревал, что этот Горин к тебе неровно дышит.

Угу, неровно дышит. Скорее, косо смотрит. Как вспомню, каким он был козлом, удавить женишка охота.