Две маленьких комнатки редакции располагались на первом этаже углового двухэтажного дома по Хрущёвскому переулку, 14/1, возле Дома ученых. В соседней комнате работала, между прочим, редакция газеты «Печать революции», где в числе иных трудился Дмитрий Фурманов, тридцатилетний, красивый, уже приступивший к написанию повести «Красный десант».

Фурманов часто заходил к соседям покурить-поговорить, рассказал как-то между прочим о том, что собирается писать «военно-исторический очерк» про Чапаева.

С журналистской своей работой Леонов расправлялся весело. Те, кто Леонида знал в те дни, отмечали, что улыбка не сходила с лица его, и вообще он имел привычку во всем всегда находить «смешинку».

Леонов, конечно же, под дурашливым видом своим скрывал очень многое; это была удобная маска – компанейство и веселие; даже сохранившаяся манера подписывать статьи то псевдонимом Лаптев, а то и просто Лапоть, тоже о многом говорит.

Лучше всего, по сложившейся уже традиции, журналист Лаптев писал сатирические вещи, в них по-прежнему приметно некоторое злорадство.

В среде красноармейцев, впрочем, имя Лаптева приобрело известность: рассказывают случаи, когда Леонова пропускали, скажем, во всевозможные государственные учреждения, едва он называл свой псевдоним. Он сам описал подобный казус в своей заметке «Мимоходом»: пришел Леонов на одну партийную конференцию, часовой его остановил. «Мандат есть?» – «Мандата нет, а вот удостоверение от редакции есть. Лаптев я… Вот на – читай!» – «Ну, ежели Лаптев – проходи…»

Вскоре Леонов стал ответственным секретарем. Чтоб помочь толковому сотруднику, ему обеспечили бесплатный проезд на трамвае: сохранилось удостоверение от 13 октября 1921 года, согласно которому «секретарь газеты Леонид Максимович Леонов действительно имеет право пользоваться трамвайным билетом № 98229».

Основной заботой Леонова было полиграфическое оформление «Красного воина»; кроме того, занимался он разбором почты, встречался с читателями, о чем рассказывал потом: «Красноармейцы присылали в газету самый разнообразный материал – заметки, статьи, небольшие рассказы, стихи. Особенно много было стихов. Написанные на обрывках обоев, газет, на оберточной бумаге, они пачками поступали в редакцию. Пришлось создать при редакции “Красного воина” нечто вроде консультации по стихам. ‹…› Авторы-красноармейцы, получая из частей увольнительные записки, приходили в редакцию со своими рукописями. Некоторых вызывала редакция. Бывало, беседуешь с одним автором, тут же вместе с ним вносишь в его стихи поправки, а два или три стрихо-творца, волнуясь, сидят и ждут своей очереди».

Начались еще и выезды в воинские части Московского гарнизона по редакционным делам: брал интервью у командиров и комиссаров, общался с участниками литературных кружков (а такие стали появляться во всех частях), консультировал военкоров.

В общем, со слесарной работой пришлось закончить: времени уже не хватало.

Тут вернулся дядя, Алексей Андреевич Петров, и Леонид переехал к нему.

В «Красном воине» Леонов отработал восемь с половиной месяцев, и за это время в газете вышло около шестидесяти его публикаций: как минимум, 15 фельетонов, 26 стихотворений, 4 обозрения, 3 зарисовки, статья, рецензия, репортаж, отчет, путевые заметки и 8 ответов военкорам в разделе «Почтовый ящик».

Многие стихи, конечно, те еще. Вот обращение «Мы – Девятому съезду»: «Веди, хозяин, будь спокоен!/ Веди страну, Девятый съезд:/ Пока на страже красный воин,/ Антанта злобная не съест!»

Сам Леонов, надо сказать, на IX съезде Советов, коему посылал стихотворный привет, не был, хотя имел возможность заглянуть туда.