А я так устала… Так сильно устала…

Я просто не могу позволить себе бессонную ночь!

— Хорошо. Полетаем, — прошептала. — Немножко!

Прижав губу зубами, я, шалея от собственной смелости, крепче сжала пальцы и скользнула по его члену, не сдержав стона.

— Давай… Давай, можешь смотреть, если хочешь!

Адам отвесил поцелуй в мои закрытые, трепещущие веки. Я любила смотреть… Он даже это понял!

Всего на миг мне стало страшно от того, что, кажется, Адам насчет знания психологии не соврал. Он же открыто и быстро, как сверхчувствительный датчик, считывал мои желания, мысли и настроение по едва заметным пульсациям и обрывкам фраз. Оказаться в руках такого опытного и привлекательного манипулятора могло быть опасно. Чертовски опасно…

— Сладкая у тебя кисуня. Твой запах сводит меня с ума… — хрипло сказал Адам, запустив по моему телу очередную волну чувственных вибраций, в которых растаяли жалкие сомнения.

Я решила, что подпускать Адама близко не стану. Как только рассчитаюсь с долгом, укажу ему за порог и сменю замки на дверях своей квартиры. На этом все закончится, а до тех пор… Можно и чуть-чуть полетать перед сном.

Это же не преступление.

Скорее, небольшое правонарушение в области собственных норм морали.

Хулиганство.

Мелкий проступок.

Не более того…

Договорившись со своей совестью, которая сегодня оказалась на удивление гибкой, я расслабилась окончательно, и сама прижалась к мужчине поближе. Мои пальцы увереннее и настойчивее заскользили по его каменному члену, с вздувшимися дорожками вен.

Я была такая мокрая, ужасно взмыленная. Про то, какие реки струились между ног, даже подумать было стыдно!

Адам тоже вспотел и стал еще более горячим, просто обжигающим, но при этом пах горячо и уютно. Немного соли, щепотка мускуса, дразнящие нотки мужской, терпкой пряности, которые окутали меня целиком.

Я даже чуть-чуть прикрыла глаза, словно находилась на пляже, наполовину в воде. Горячие волны лизали меня мое тело, солнцем парило сверху, концентрируясь жаром между ног…

— Тебе хорошо?

— Оооо… К чему такие вопросы? — простонала я, выгнувшись над пальцами Адама, колдовавшими над моей промежностью.

— Я чувствую, что тебе хорошо. Но хочу это услышать. Озвучивать важно. Замалчивать нельзя. Ни хорошее, ни плохое. В особенности, плохое.

— Почему?

— Иначе потом вот здесь… — Адам поднял руку и легонько нажал пальцами на середину грудной клетки. — Собирается горький, болезненный комок. Со временем он превращаются в острые, режущие боли, проблемы с дыханием, напряженные, спазмированные мышцы… Это не есть хорошо.

— А что хорошо?

— Сама скажи…

— Да… Да, мне очень хорошо! — призналась я, чувствуя, как по бедрам текло, как тело наполнялось приятными, жаркими вибрирующими волнами.

Они накатывали и накатывали, накапливаясь, подталкивая к освобождению. Я не впервые испытывала предоргазменные мгновения, зная, что за этим последует, но впервые ощущала, как мои легкие стали раскрытыми, как я свободно вдыхала: и коротко, и часто, и глубже… Без дискомфорта, без осознания, что мгновения быстро закончатся, и разрядка окажется кратковременной, как вспышка. Но сейчас во мне росли и ширились ощущения, а вместе с ним четкая уверенность, что оргазм будет не вспышкой, а длинной волной. Жаркой, ослепительной, приятной…

Распахнув глаза, громко постанывая, я смотрела туда, где наши тела были крепко прижаты бедрами. Пальцы Адама надавливали вокруг входа, потом поднялись и принялись кружить над клитором. Мои пальцы двигались по его члену. Уловив ритм движений Адама, я подхватила его.