Он опускает взгляд на пол, где лежат бутылка и бутерброд, хорошо, что обернут в фольгу, иначе его ждала бы участь отправиться в мусорное ведро.

Дмитрий Леонидович оценив увиденное, обратно смотрит на меня, так же беспристрастно. Начинаю чувствовать себя пойманой за преступлением, которое совершила, шпионя за жильцами этого дома.

— Иди к себе, – говорит приказным тоном, сам же проходит мимо меня и направляется в свою комнату.

Я послушно киваю головой, схватив с пола свой скромный перекус и почти бегом спускаюсь по лестнице.

Забежав к себе в комнату, прижимаюсь спиной к двери и тяжело дыша. Прокручивая ситуацию пятиминутной давности, в груди всё трепыхается от переизбытка адреналина.

Прижимая к груди бутылку и бутерброд, приходит осознание, что весь голод улетучился и есть теперь совсем не хочется. Единственное, не отказалась бы от глотка воды, во рту образовалась сухость, словно пробежала сто метровку. Дрожащими руками открываю бутылку, жадными и шумными глотками пью воду, что даже по подбородку стекает струйка.

Надо же, так попасться. Вот бестолковая! Дернул черт меня последовать за Радмилой.

Она так и не уходит у меня из головы в своем откровенном платье, заходящей в хозяйскую спальню.

Закрываю глаза и представляю их вместе, в развратных картинках как они занимаются этим... Мотаю головой, чтобы снять этот морок.

Это совершенно не моë дело, кто бывает у него в спальне. Сейчас о себе нужно думать. Кто знает, когда и меня постигнет эта участь. Может сегодня, это миновало, но что будет завтра…

14. Глава 13

После ночного происшествия, прошло несколько дней. Каждый день проживаю как на иголках, боясь каждого шороха, движения в доме, в особенности хозяина. Наступление ночи, так вообще было пыткой, ожидая особых указаний.

Одно отвлекает, это мамин переезд в столицу. В понедельник её перевезли в столичную высокотехнологичную клинику. В клинике сделали полное обследование и после врачебного консилиума, принято решение ожидание донорской почки и проведение тестирования на совместимость с пациенткой. Сколько на это всё уйдёт, сами врачи не могут дать точное время.

Но, это определенно радует, маме будет сделана необходимая для её здоровья процедура. Жаль, не могу находиться рядом с ней, только телефонные разговоры. Но и это можно перетерпеть, лишь бы она была здорова.

— Василиса! – звучит строгий голос моей начальницы.

— Да, Марья Васильевна, – выглядываю из прачечной, где сегодня моя работа – заниматься стиркой белья.

— Ты закончила? – она заходит в прачечную, так же собрана и в прямой осанке, обводит глазами помещение, проверяя мою работу.

— Почти. Осталось развесить.

Экономка смотрит на меня внимательным, изучающим взглядом и долго молчит. И я, начинаю тушеваться от её вида, будто что-то натворила и она меня сейчас отругает.

— Сегодня ты обслуживаешь на ужине господина. И ещё, у него особые указания на твой счёт, – она выдерживает паузу и смотрит с подозрением на меня, — просит подняться после ужина к нему в спальню.

Слово «спальня» звенит в моих ушах тонким писклявым звуком. Наверно у меня сейчас перепуганный вид, на что Марья Васильевна хмыкает и выходит из прачечной. Это говорит о том, что она не верит моему выражению лица.

А я не то, чтобы испугалась, сейчас у меня внутри творится весь спектр чувств. Будто сердце разорвется от переполнения излишних эмоций.

Всё тело знобит, кажется, воздух стал ледяным, липким и промозглым арктическим холодом. Паника, самое плохое, что чувствует человек, у него отключаются все функции самосохранения, он готов сделать любые необдуманные поступки в экстренной ситуации.