И вот теперь, изучая корешки книг в кабинете Оррих-ана, я радуюсь тому, что с этим миром все нормально, и я смогу в будущем хотя бы почитать про его устройство, чтоб не вызывать лишних вопросов. Что-то подсказывает, что рассказ о том, что я из другого мира, будет тут неправильно воспринят… Деревенские вопросов обо мне не задавали, раз и навсегда уяснив, что я ничего не помню и не могу сказать, и просто жалели скорбную головой девушку. А вот тут, в городе, уже другое отношение. И жители другие.

Оррих-ан, уже к этому времени занявший свое место за рабочим столом, не торопит меня, и, кажется, тоже внимательно изучает. Словно диковинку. Интересно, почему? Спросить? Или попробовать с ним провести интервью в стресс-условиях? На наводящих и предполагающих нужные мне реакции вопросах…

До того, как начать работу в качестве HR-а в компании Аркадия Викторовича, я год проработала в консалтинговом агентстве. И каких только интервью не приходилось проводить! И в каких только условиях не работала! Достаточно вспомнить эпичную встречу с директором мыловаренного завода, на поверку оказавшимся бывшим сидельцем со стажем, с двадцатилетним сроком за убийство в прошлом… И ничего, нормально все прошло. Этот мужик у нас даже потом услугу оценки персонала заказал, хотя до сих пор не понимаю, кого он собирался оценивать, у него производства были непосредственно в зоне, а работали там зеки… А при первой нашей встрече, помню, на меня так смотрел, словно прикидывал, что бы такое интересное со мной сотворить: изнасиловать, убить? Или то же самое, но в обратном порядке?

Нет, Оррих-ан на меня не в пример спокойней смотрит. Просто как на букашку, мерзкую, но забавную.

А с этим вполне можно работать…

Соберись, Саша, и работай уже!

7. Глава 7

— Брат пишет, что ты ничего не помнишь о себе, — начинает разговор Оррих-ан, и я киваю. Вскрывать письмо я предусмотрительно не стала, подумав, что волки, с их острым обонянием, запросто вычислят, если я полезу смотреть, что именно написал Марх-ан брату. Да и что он мог там написать особенного? Уж явно не пожелание бросить меня под ракитовый кусток или куда там бросают неугодных людей в этом мире. Для этого не требовалось отсылать меня в такую даль, да еще и деньги давать на дорогу.

— Это странно, но бывает, — продолжает рассуждать старейшина, откидываясь вальяжно в кресле и рассматривая меня. Неуютненько от такого пристального внимания. Да и сесть не предложил, надменный властелин, чтоб его.

Можно было бы самой проявить инициативу, но тут у них махровый патриархат, да и мне, наверняка, не положено сидеть в присутствии высоких особ. Вон, у Марха в доме нравы-то куда как проще, и то невестка его за стол садилась последней… И я тоже, кстати. Для того, чтоб женщине, самке, заслужить положение в этом кастовом обществе, неимоверные усилия требовались. Так что самки-волчицы тут, бывало, управляли семьями и даже целыми поселениями, но, скорее всего, только потому, что яйца у них были побольше, чем у многих самцов.

Так что я не рискую настолько сильно испытывать терпение и собственную удачу, стою, моргаю и улыбаюсь приветливо и даже преданно. От меня не убудет, в конце концов.

— Но вот что с тобой теперь делать, Сандрина… — Оррих-ан задумчиво принимается постукивать твердым ногтем по столешнице, — замуж выдать? В конце концов, ты в моем клане… Хоть и не волчица…

— Не… — я от неожиданности слегка заикаться начинаю. Не было печали! Да что же они все замуж-то? Не хочу я замуж! — Не надо…

— Почему? — заинтересованно спрашивает Оррих-ан, — первый раз вижу женщину, не желающую замуж.