Елена слышала, когда Никита покинул её комнату и только после этого вышла из ванной. От слёз болела голова, и даже нос распух. А ещё спать не хотелось. Сон прошёл вместе со слезами. И, провозившись в кровати какое-то время, Лена встала, оделась и направилась на кухню. Срочно захотелось съесть кусочек сыра или выпить хотя бы стаканчик молока. Обычно Лебедева подобных желаний не испытывала, ну разве что на ночной смене, чтобы не уснуть. А тут… Не иначе эта ссора с Никитой так повлияла на её аппетит. Правду народ говорит – стресс нужно заедать или запивать...

Включив на кухне свет, Лена уверенно открыла дверцу холодильника и потянулась за бутылкой с молоком, задев рукой баночку с вареньем. Звон был не сильным, но девушка поморщилась. Всё-таки ночью звуки кажутся нам гораздо громче, чем днём. Достав его, она налила молоко в стакан и, усевшись на стул с ногами, уставилась в окно. За стеклом темнела ночь. Из головы никак не шёл поступок Никиты, но разбираться в его мотивах не было никакого желания. Неизвестно, к чему приведут её все эти поиски смысла в поступке мужчины...

Она глотнула ещё молока, почувствовав странное удовлетворение, как будто она об этом всю жизнь мечтала и именно этого ей не хватало. И, словно страждущий от жажды, с жадностью припала к стакану, выпив почти все до дна. Какая-то усталость внезапно навалилась, рука дрогнула... и раздался звон разбитого стекла.

«На счастье»,– подумалось девушке. Она проворно спрыгнула со стула и принялась собирать осколки с пола в мусорное ведро. Она почти уже все убрала, как раздались шаги по коридору и, стоило двери на кухню отвориться, как показалась тётка Зинаида в пёстром халате, из-под которого торчал подол ночной сорочки.

–А я-то думаю, кто тут без меня шумит,–произнесла она, придирчиво осматривая «следы преступления» Алёны.

– Это я, тёть Зин, – извиняющимся тоном произнесла Лена, – молока что-то захотелось. И вот, – она развела руками, показывая и на мусорное ведро, в котором виднелись осколки и на пол, который уже практически домыла.

– Понятно,– кивнула женщина и тут же совершенно не в тему произнесла, – что, достали тебя эти шалопаи своими штучками?

– Да так…– призналась она, не зная, что именно известно женщине. Поэтому ответила размыто, не желая жаловаться.

– А ты, Леночка, – женщина как-то по-матерински, по-доброму взглянула на девушку и присела на ближайший к ней стул, – не принимай все близко к сердцу. Они ведь почти все время без матери росли. Вместо того чтобы мальчишками заниматься, она весь свой пыл на скандалы перевела.

– Как это?– удивилась Лебедева, – ведь это их мать недавно приезжала и шумела здесь?

– Юлька-то? – усмехнулась Зинаида, – да какая она мать! По модным салонам бегала, да по магазинам скакала. И если уж на то пошло, то сыновей в кулаке держать нужно, а ей было не до них. Если только на словах другим рассказать как надо воспитывать, так тут она точно мастер! – с какой-то обидой вырвалось у женщины. И Лена совершенно точно поняла, что кухарка принимает проблемы Никоновых, как свои собственные.

– А отец?

– Миша над сыновьями трясётся, да только он вечно весь в делах да работе, голову не подымает, чтобы детям было все лучшее. Я иной раз им скажу – слушают. Но опять же, кто я им – не мать и не отец. И это хорошо, что ты их теперь воспитываешь, а они прислушиваются. Для них это все только на пользу.

От услышанного Елена уткнулась в пол, делая вид,что вытирает уже и без того чистую поверхность. Неужели и пожилая женщина в курсе той неудачной шутки, что провернули Димон с Никитосом?