Всё же, надо будет узнать о нём чуть больше. И даже если они больше никогда не увидятся, то Оксана хотя бы немного отвлечься. Для разнообразия.

– Может, тебе стоит прилечь? – тихо спросил он. – Чего стоять в дверях? Тем более, в твоей же собственной квартире.

Девушка неторопливо погасила лампу, оставив лишь слабый свет гирлянды, медленно переливающейся разноцветными огоньками, и прилегла на уже застеленный диван.

– Может, поговорим? – раздался тихий голос назойливого гостя.

– А может, мы просто ляжем спать?

– А смысл? До утра всего-то ничего.

– Это вовсе не значит, что я не хочу спать. Я вообще-то только что с автобуса. С Сочи до Краснодара, конечно, по времени примерно столько же, сколько и тебе на самолёте с Москвы, но самолёт хотя бы не петляет по серпантину.

– Думаешь, я хоть что-то успел запомнить?

– А раньше? Скажи, что впервые летал на самолёте.

– А если скажу? Будешь надо мной смеяться?

– Чего? – Оксана даже присела.

– Ну вот, я же говорил.

– Нет, я не об этом. С чего ты взял, что я должна над тобой смеяться?

– Ну как же. Я же москвич, а это значит, что мы обязательно должны часами стоять в пробках на МКАДе, обязательно должны быть крутыми богатеями и передвигаться если не на личном вертолёте или крутой спортивной тачке, то уж точно не пешком. И отдыхать мы должны обязательно за границей. Без этого никак…

– Да поняла я тебя, – девушка снова вернулась на свою подушку. – Нет, я в жизни бы такого не подумала. Кроме разве что пробок.

– Ладно, согласен. Пробки – это не миф. Да и в каком городе их нет.

– Да, точно.

Наступила неловкая тишина, но как только Оксана решила, что можно, наконец, расслабиться и уснуть, Тимофей снова заговорил:

– Значит, ты рассталась с парнем?

– Давай не будем сейчас, – лучше бы он молчал. – Не хочу портить настроение перед сном.

– Если приехала ты, а он остался там, значит, проблема в нём, – Тима не обращал внимание и разговаривал скорее сам с собой. – Вы не женаты, детей у вас нет, настроение у тебя гадское… Он тебе изменил?

– Да, он оказался козлом, – она вышла из себя и повысила голос. – Доволен? Изменил, причём с абсолютно незнакомой юбкой, хотя своих юбок под боком было завались.

– Ты так говоришь, будто он уже ходил раньше на сторону.

Оксана почувствовала, что от сна не осталось ни следа.

– Не ходил. Только смотрел. Раньше он на сторону только смотрел. Оборачивался вслед каждой девчонке, каждой женщине, даже… даже иногда на старух смотрел, если они были хорошенькими.

– И чего ещё ты ожидала?

– Не знаю. Он клялся, что это ничего не значит, что это всего лишь красивые девушки и что у него и в мыслях ничего такого нет.

– И ты, разумеется в это верила.

– Да, в этом моя вина. Я виновата в том, что как последняя идиотка верю в людей. Всегда готова дать очередной последний шанс, когда меня об этом просят. Весьма настойчиво. И с каждым разом всё настойчивее. Может, это слишком наивно, но по-другому я просто не умею.

– Тогда будь готова к тому, что он будет продолжать ездить тебе по ушам и изменять на каждом шагу. Только теперь он это будет делать чаще и смелее, потому что будет знать, что ты его простишь обязательно, стоит ему только немного поползать на коленках.

– Думаешь, я этого не понимаю? – Оксана печально вздохнула и обняла колени руками. – Я всё это прекрасно понимаю. Но что я могу сделать? Я слабохарактерная, глупая и очень доверчивая.

– Первый шаг уже сделан. Признание проблемы – первый путь к решению проблемы. А это значит, что ещё не всё потеряно.

– Выключи уже своего психолога, – она брезгливо скривилась. – И так тошно.