Она не замечала, насколько крепко держит руку Макса, близко прижимаясь к нему. Девочка просто выплескивала свой страх. Рядом с этими людьми она чувствовала себя в безопасности.   
  
Геннадий Максимович видел, как сильно Лета напугана, видел, что она цепляется за его сына, словно за спасательный круг, а тот стоически терпит. Вообще Макс не любит, чтобы его вот так трогали посторонние люди. Он был очаровательным малышом и его часто пытались тискать в детстве все кому не лень, поэтому пацан давно уже научился отмахиваться от чужих рук. А сейчас он разрешает этой незнакомой, по сути, девчонке почти висеть на его руке. Той самой малышке, после встречи с которой он торжественно заявил:   

-  Никогда я не смогу дружить с девочками, они такие прилипалы!  
  
А сейчас он как будто точно знал, что ей это необходимо и даже не позволял себе недовольно поморщиться. Только смотрел на него с вопросом «долго еще?».  

Геннадий дождался, пока ребенок сделает паузу в своем сумбурном рассказе и поторопился спросить:  

- Лета, а мама где?   
  
Девочка запнулась, глубоко вздохнула, успокаиваясь, и уже более внятно ответила:  

- Она дома, у нас магазин рядом, за углом, я туда часто одна ходила, а там эти. Я и убежала.   
  
- Убежала это хорошо. Адрес свой скажешь?  
 
- Да, да, конечно, улица Мех… Ой! Мама!   
  
Геннадий наблюдал за девочкой, пока она одной рукой доставала телефон, который светился от входящего вызова.   
  
- Да, мам?! - малышка поднесла трубку к уху.  Из телефона даже на расстоянии был слышен взволнованный женский голос. - Мам, мам, я бежала, мам ...   
  
Но голос все кричал, а она не успевала вставить и слова. Только стояла и слушала, и в какой-то момент из глаз опять покатились слезы. Геннадий Максимович не стал ждать, когда мать девочки успокоится, твердой рукой забрал у Леты телефон.   
  
- Алло. Да, здравствуйте. Мы знакомы, не знаю, помните ли вы, пару лет назад я вас с дочкой из сугроба вытаскивал, возле поселка Рябинино..  
  
Геннадий разговаривал с ее мамой, а Лета уже ничего не слышала, она уткнулась в плечо Максиму, и тихо плакала.   
  
- Ну, ты чего, эй. Не плачь, сейчас папа все решит. Мы тебя не бросим. Ты, главное, не убегай, я тебя еле догнал.   
Максим как мог успокаивал Лету, девочку с огненными волосами. Он стоял и гладил кудряшки, стараясь разговорить эту коротышку, которая так и липла к его руке, и кажется, не собиралась его отпускать.  

- Там твоя мама звонит, да?   

- Угу.

- Ну вот, папа с ней поговорит, и все будет хорошо.   

Макс еще не знал, каким образом успокаивать плачущих девочек, но уже точно понял, что ему не нравятся их слезы. Как себя с ними вести в такие моменты? У него в школе они были совсем другие, бойкие, веселые. Они могли постоять за себя. И даже тихоня Алиса, которая ни разу ни с кем не дралась и не ругалась, не плакала. А эта, она же совсем маленькая, еле достает ему до плеча, вся какая-то худенькая. Она так горько плачет. Вот как ее успокаивать?   

Продолжая аккуратно гладить рыжую голову, Максим твердо решил, что ему категорически не нравится, что такие маленькие девочки плачут!  

- Ну, не плачь. Лета, слышишь, а то я с тобой дружить не стану, - пошел на шантаж Максим. - Ты знаешь, рыцари с плаксами не дружат.  

Наверное, он нашел те самые, нужные, слова. Потому что Лета сразу притихла, только тихонько шмыгнула носом.
   
- Я не буду больше плакать никогда-никогда. Только ты сам не убегай от меня.   

Максим совершенно не знал, что ей ответить, и обрадовался, что именно сейчас отец подошел к ним ближе и заговорил: