– Спасибо, – кивнул начальник управления. – Не забудьте оставить ваше официальное заключение у секретаря. Вы хотите что-то сказать, Лев Иванович?

– Что тут сказать, – проворчал Гуров. – Я, честно говоря, этого и ожидал. Вся эта история выглядит на всех своих гранях примерно так же. Все в норме, никаких отклонений. Характеристика Захарченко прекрасная, характеристика Валовика прекрасная, машина в нормальном состоянии, сейфы не вскрыты, дела не пропали. Только вот «КамАЗ» неизвестно где пропадал двое суток да в пропасть умудрился свалиться. У нас труп водителя и без вести пропавший сопровождающий. А так все в пределах эксплуатационной нормы, как нам поведал эксперт. Все хорошо, и мы не знаем, что произошло и почему. Вот как-то так я могу подвести итог нашего сегодняшнего совещания. Может быть, нас хоть судмедэксперты порадуют?

Женщина со светлыми волосами, забранными в узел на затылке, окатила Льва Ивановича холодным негодующим взглядом, и Гурову сделалось неудобно за свой сарказм и распущенные нервы. Уж медики тут совсем ни при чем. Да и никто из экспертов. Это он должен выдавать версии, генерировать идеи. А они отталкиваются от того, что им оставили преступники. Да и вообще, было ли преступление?

– Если позволите, то я начну, – заговорила эксперт. – Вскрытие тела Захарченко показало, что причиной смерти водителя послужила смертельная травма позвоночника в шейной области. Крученый перелом позвонков, с ущемлением нервного ствола и разрыва кровеносных сосудов.

Гуров поднял на нее удивленные глаза. А вот этого он никак не ожидал. Нож в сердце, удар по голове. Хотя в данном случае удобнее всего было убить Захарченко именно ударом по голове. Вполне типичная травма во время падения вместе с машиной в пропасть. Что за ерунда, зачем ломать шею? Нелепость какая-то. Этому приему учат бойцов спецназа, чтобы в боевой обстановке быстро и наверняка убивать противника, когда под рукой нет никакого оружия. Убивать именно в процессе рукопашной схватки. Там что, была рукопашная схватка? Еще не хватало, чтобы всплыли признаки драки. Захарченко с кем-то подрался, его убили, а потом имитировали пропажу машины, падение в пропасть. Нелепость на нелепости. Там же вся кабина была в крови.

– Какие еще повреждения нашлись на теле Захарченко? – спросил он.

– Да, собственно, ничего примечательного. Тем более таких повреждений, которые могли бы иметь признаки смертельных или несовместимых с жизнью. Интересно другое, товарищ полковник. Водитель был мертв уже почти двое суток к моменту падения машины в пропасть. Тело лежало в прохладном месте, а не на жаре, иначе бы разложение было более сильно выражено. Но по состоянию внутренних органов, крови в сосудах, тканей головного мозга мы сделали такое заключение.

Гуров задумчиво смотрел на женщину, потирая по привычке правую бровь. Двое суток. Не на жаре. Тело хранили. Не было открытых ран.

– Попросите позвонить в криминалистический центр по нашим образцам, – сказал он начальнику управления.

– Звонили прямо перед совещанием. Обещали завтра прислать результаты. Сегодня все закончат.

В кабинет начальника уголовного розыска Гуров ворвался, чуть ли не сбив с ног оперативника, который его провожал. Невысокий широкоплечий майор поднялся с кресла, как того требовала субординация. Лев сразу подошел к большой карте района на стене и поманил майора к себе:

– Смотрите, вот здесь в городе здание областного суда, откуда ушла машина. Вот здесь на Шаумянском перевале ее нашли через двое суток в пропасти. Что произошло за это время, мы не знаем. Двое суток, если машина куда-то ездила, – это сутки туда и сутки назад. При средней скорости «КамАЗа» на горных дорогах километров в сорок…