Оно не вставалось! Ноги изгибались колесом, колени не сводились. Похоже, эта неуклюжая поза со мной навечно. Спасала мысль, что под платьем будет не так заметно.

На пятой точке горели свежие синяки: драконице понравилось подбрасывать нас всякий раз, когда Габ заставлял ее выписывать виражи над Грейнским храмом.

Как только Галлея вернется, я расскажу ей про тварь чешуйчатую. А потом лично усажу принцессу в седло и погляжу, как она прыгает вверх-вниз и штопором взмывает к облакам. Наездница летучая!

– Прямо с-сейчас… и пойду в к-купальню… – покивала извергу и колесом поковыляла к замку.

Повстречав в коридоре первого этажа рыженькую Эльяну, я упросила девушку раздобыть купальные камешки и сделать мне (то есть принцессе) горячую душистую ванну.

Через полчаса я с блаженным стоном забиралась в бурлящий чан. До вечера отсюда не вылезу! И еду попрошу принести в покои…

Галлея, верно, шутила, когда сказала, что я свихнусь, если не выйду из спальни. Нет-нет, я разок вышла. И чуть не свихнулась. Хватит.

Услышав мои стоны, Грю притопал из смежной комнаты и водрузил складчатое тело на коврик для ног. Ему нравилось наблюдать за пузырями, подлетающими к потолку. Я скинула вниз большой ком пены, чтобы грумль мог тыкаться в нее носом, сколько пожелает. А следом бросила на подстилку грайнитовый кулон.

Пенные волны ходили от стенки до стенки, закручивая меня в бурлящий водоворот. Обволакивали измученные части тела шипящими пузырьками.

Богини, ну почему у меня от свиданий с Габриэлом все болит? То коленки израненные, то ладошка измятая, то рука покусанная? А теперь вот… зад отбитый и дрожащие ноги, изогнутые неприличным колесом.

Я выбралась из чана, только когда вода совсем остыла и почернела. И купальные камешки, растратив заряд, опустились на дно.

Замоталась в халат с пышной юбкой и оглядела в зеркале раскрасневшуюся физиономию. Слипшиеся светлые волосы, глаза-льдинки, обкусанные губы. Приятно хоть иногда побыть собой, Лизаветой с Утеса.

На прикроватном столике остывал ужин, за окнами начинало смеркаться. Единственный звук, что разрушал тишину, – басистое похрапывание грумля в смежной купальной комнатке.

Жадно выпив остывший бульон, я намазала ломоть хлеба местным паштетом и с аппетитом умяла. Пожевала запеченное мясо на косточке, поковырялась вилкой в миске с салатом…

Где же Гала?

Снаружи постепенно темнело, свидание затянулось. Мне, право слово, становилось неловко от мыслей, чем в этот час занята венценосная. Однако обещание она исполняла: грайнитовый кулон до сих пор висел на шее принцессы. Возможно, он был единственной ее «одеждой».

Кто-то просительно поскребся в дверь. Стукнули раз, два, три… Я поначалу решила, что вернулась Галлея, но четвертый стук не последовал. И я осторожно спросила:

– Кто?

– Моя принцесса… – виновато прошептали за дверью. – Прошу прощения, что нарушаю ваш покой, но тэр герцог уже отужинал и требует вас в свой кабинет. Срочно. Поторопитесь, молю.

А где у герцога кабинет?

– Постой! – велела я незнакомке за дверью и, растормошив грумля, вытащила из-под сонных складочек кулон. – Проводишь! Я сейчас оденусь.

Отказываться нельзя. Срочным могло оказаться все – вторжение в Пьянь, отъезд Габа, вопросы о пропавшей из конюшни Эстерелье и сбежавшем с поста страже… Я мысленно приготовилась отбиваться за Галлею. С той же воинственностью, с какой герцог защищает Сатар.

Затянув поясок на домашнем платье, я вышла в коридор. Правда, Галу я в халате с юбкой ни разу не видела, но вещь точно из ее гардероба. И расшита в любимых оттенках принцессы – темно-зеленом и серебряном. Будет странно, если Галлея Грейнская вдруг начнет ходить по замку в форменном платье или ездовых брючках.