Иногда Лариса думала, что попала не слишком удачно. Окружающая действительность, мягко говоря, не внушала ей оптимизма. В прошлой жизни она была городской жительницей и потому с ужасом представляла себя в роли безграмотной крестьянки, с натруженными руками и измученным частыми родами телом. А именно такое будущее её и ожидало, если только не случится ничего из ряда вон выходящего. Однако, она понимала, как мало надежды на то, что в её нынешней жизни что-то изменится. И скорее всего, придётся довольствоваться тем, что есть.

Изрядная доля оптимизма, прихваченная Ларисой из прошлой жизни, помогла ей примирится с действительностью и продолжить жить дальше, старательно отмечая все положительные моменты и не зацикливаясь на мелочах вроде неустроенности быта и неясного будущего.

Поддержанию позитивного настроя попаданки немало способствовало наличие у неё сестры близняшки Вилланы. Эта кроха стала смыслом её жизни. Забота о ней помогла Ларисе не скатиться в пучину отчаяния, когда никакие разумные доводы уже не действовали. Душа взрослой женщины видела в этом ребёнке свою не родившуюся внучку и дарила ей всю себя.

Аскила только диву давалась, глядя на то, как Лариника опекает сестру. Поначалу такое поведение крохи казалось всем странным, а после к этому привыкли и уже не обращали внимания на то, что одна малышка настойчиво учит ходить другую, вытирает ей слёзы, успокаивает и всегда встаёт на её защиту.

Со временем Аскила стала замечать и другие странности в поведении Лариники. Её ничему не приходилось учить. Девочка сама находила себе занятие. То примется двор подметать, то за помывку посуды возьмётся. И всегда рядом с ней крутилась Виллана, стараясь во всём подражать сестре.

К пяти годам девочки стали настолько самостоятельными, что с лёгкостью выполняли нехитрую работу по дому, пропалывали грядки и кормили цыплят. Аскила не могла нарадоваться на дочерей. Она давно не вспоминала о том, что светловолосая Лариника им чужая. Да и Валх принял девочку как родную. В деревне же год-другой посудачили о найдёныше и тоже забыли. У людей хватало своих забот, чтобы помнить, кто из Валховых девчонок появился на свет из материнского чрева, а кого из них принесла река. Достаточно было того, что и Аскила, и Валх признали Ларинику своей, большего и не надо.

А Лариника решила не останавливаться на достигнутом, однажды решив для себя, что она вовсе не обязана мириться с окружающими её невежеством и безграмотностью. Пусть здешнее образование, если таковое вообще существовало, ей не доступно, хватит и того, что у неё уже имеется. Ещё и других сможет научить кое-чему полезному. Начинать, разумеется, нужно с малого, в противном случае можно и надорваться. Сперва следует обучить чтению и письму сестру, как самого близкого человека, к тому же воспринимающего все её странности, как нечто само собой разумеющееся, а после и до остальных дело дойдёт.

К слову, Виллана ни разу не задумалась о том, что Лариника чем-то отличается от других детей, да вот хотя бы от неё самой. Им просто было весело и интересно вдвоём. А ещё, находясь рядом с Лариникой, она чувствовала себя защищённой. Даже к матери Виллана не ощущала такой сильной привязанности, какую испытывала к сестре, которую почему-то считала старшей, хотя они и родились в один день.

Новая игра увлекла её сразу. У Вилланы даже глаза расширились от удивления, когда она поняла, что слова можно рисовать точно так же, как они рисовали собачку, солнышко или домик.

Малышка окунулась в неизвестный мир букв и слов со страстью первооткрывателя. А Лариника к тому же умело подогревала её интерес, намекая на возможность передачи тайных сообщений друг другу при помощи таких вот рисунков. Вскоре Виллана довольно сносно читала по слогам короткие слова и немного коряво выписывала угольком на бересте отдельные буквы.