– Из-за чего поругались? Нет, не говори. Сама скажу. Из-за Даши.

Молча киваю.

– Ты ему рассказала, чья Даша дочь?

Снова кивок.

– И он стал тебя ругать. Мол, зачем влезла в это опасное дело, можешь пострадать…

– Нет.

– А что же?

– Решил, что я из-за денег стараюсь и чтобы стать любовницей олигарха, – говорю обиженным голосом маленькой девочки.

Мама подходит, обнимает, прижимает мою голову к своей груди и, гладя по волосам, шепчет:

– Ну-ну, не плачь, Марусенька. Всё образуется. Если твой Володя не дурак совсем, то со временем поймет. Попросит ещё прощения.

– А я его не прощу!

– Да-да, конечно, не простишь, – приговаривает мама, продолжая гладить меня чуть шершавой теплой ладонью. Чувствую в её голосе иронию. Понимаю: она права. Если Володя придет… нет, если приползет на коленях с букетом роз в сто штук, то прощу. Ой, нет, не сто. Это четная цифра. Сто пять!

Успокоив меня, мама уходит, а допиваю чай и иду в свою комнату. Там спит Даша, смотрит свои счастливые детские сны. Ложусь рядом и отключаюсь.

Утром, сразу после завтрака, сообщаю своим (Даша уже почти стала членом нашей маленькой семьи), что мне нужно по делам.

– Поедешь искать моего папу? – спрашивает девочка.

– Ты вспомнила его? – радостно поворачиваюсь к ней.

– Нет, я просто так подумала, – отвечает умный ребёнок.

– Да, постараюсь. Если получится, – говорю ей.

У меня теперь благодаря Елизавете Воронцовой есть телефон и адрес. Сначала звоню. И сразу – «абонент не отвечает или временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позже». Это когда? Через неделю, год? Нет у меня столько времени.

Приходится ехать по адресу. Но сначала смотрю на карте, где это. Оказывается, 45 километров всего. Элитный коттеджный поселок.

На месте я оказываюсь через полтора часа. Перед новым годом все словно с ума посходили и ездят, ездят туда-сюда на личном транспорте, которым забиты все улицы и даже дворы.

Но здесь, далеко от города, тишина и простор. Такси высаживает меня, пополнив свой счет неплохой суммой. Иначе бы в такую даль никто не повёз, пришлось раскошелиться, благо деньги ещё есть. Выхожу и понимаю: надо было надеть не меховые сапоги, а зимние ботинки. Кто ж знал, что центральная улица коттеджного посёлка густо засыпана снегом?

Приходится топать по сугробам. Одно радует: здесь, как в некоторых местах, вход не перекрыт забором с будкой охраны. Иначе я бы пройти не смогла. Видимо, пока не соорудили, в перспективе будет.

Хорошо, идти недалеко. Метров двести, и вот я стою перед высоченным, метра четыре наверное, забором из натурального камня. Внутрь ведут кованые ворота с ажурными элементами, рядом калитка. Вдалеке виднеется огромный особняк – в несколько раз больше того, в котором живет Елизавета Воронцова. По сравнению со здешними её владения кажутся маленькой дачей.

Звоню в кнопку. Из домика выходит молодой мужчина. Тепло одетый, и по телосложению, росту, выражению лица понимаю: опять на моем пути охранник. Надежда гаснет в моем сознании почти мгновенно.

– Здравствуйте, – говорит он. – Вам что-то нужно?

– Да, я хотела бы увидеться с господином Воронцовым.

– Его нет дома.

– А когда вернется?

– Не могу знать.

– Понимаете, дело касается его дочери, Дарьи.

– И что?

– Разве вам неизвестно, что девочка пропала?

– Я такой информацией не владею, – равнодушно говорит охранник.

– Тогда позовите своего начальника.

– Здесь я руковожу сменой.

– Ну, кто у вас главный? Позовите его.

– С какой целью? – интересуется охранник.

– Да вы издеваетесь, что ли? – начинаю терять терпение. – У вашего босса дочь пропала, понимаете вы?