Я ведь думала, что придет ко мне зачуханный очкарик, с которым алфавит придется разучивать, а пришел этот.

— Да ладно, теть, не расстраивайся ты так, письменный английский у меня и правда никакой, впрочем, как и русский, — снова смеется парень.

— Ты деду своему голову зачем морочил, и родителям, и репетиторам?

— Репетиторам, — морщась, фыркает парень, — ты бы их видела, будто с конвейера сняли, все одинаковые.

— В смысли?

— Трусы свисли, — усмехается Егор. — Очкастые, престарелые, злобные тетки. Скучные и старомодные. Такими детей пугать только.

— А для меня почему исключение сделал?

— А ты мне понравилась, — снова лыбится во все тридцать два, щенок наглый, — ты ничего такая, жаль старовата для меня, а так зажгли бы, — он продолжает свои шуточки, а я думаю, мне его придушить хочется или улыбнуться. Николай Федорович бы очень удивился.

— Я не буду с тобой заниматься, — возвращаю ему должок и улыбка тут же сходит с лица парня, — и деда твоего оповещу, что внук у него говнюк редкостный.

— Так, теть, ты не горячись, давай договариваться, — Егор поднимает ладони вверх, — хочешь я, ну не знаю, с недоразумением твоим по-мужски поговорю, — намекает на моего соседа, а я усмехаюсь. По-мужски он поговорит. Видно, по выражению моего лица парень понимает, что такой ход развития событий меня совершенно не устраивает, а потому предпринимает другую попытку: — Ну или не по-мужски, — произносит и во взгляде его загорается недобрый огонек.

— Это как? — вырывается у меня против воли, а Егор улыбается.

4. Глава 3

Ярослава

— Господи, как я вообще на это согласилась? — негодую, а у самой смех наружу рвется. Детский сад, я точно была не в себе, когда соглашалась на этот бред.

— Да ладно, это всего лишь стикеры, я предлагал что-нибудь ему взломать, — хмыкает Егор, вынимая из рюкзака «орудие» будущего преступления. — Предложение еще в силе.

— Не надо ничего взламывать, — шиплю на этого затейника малолетнего.

Он и правда предлагал, компьютерный гений недоделанный, блин. Ломалка еще не выросла. Нет, такими вещами я шутить не собираюсь и рисковать тоже. Это в кино все весело и прекрасно, и ищут хакера долго и натужно. А в реальности Волкова завтра же к стенке припрут.

А машина — ну мало ли кто похозяйничал, камеры-то уже пару недель как не работают и чинить их не торопятся.

Егор, посмеиваясь, разворачивает свернутые в трубочку стикеры с нелицеприятными эпитетами, напечатанные специально по заказу. Откуда у Егора друзья, владеющие небольшой, но весьма успешной типографией, я не уточняла. Стикеры получились отменные, яркие, красочные и непременно бросающиеся в глаза, а главное, очень качественные, по словам высокого, улыбчивого парня, исполнившего заказ в кратчайшие сроки.

По-детски, конечно, но это все, что я могла позволить себе сделать. Безобидный, но очень неприятный сюрприз. Особенно весело соседу будет, когда ему эту красоту с лобовухи отдирать придется. И вот не жаль мне этого гада совсем, тачку его жаль — да. Но кто же виноват, что хозяин у милашки мудак в последней инстанции.

— Давай сюда, осторожно только, — шепчу тихо, разворачивая самый большой стикер и готовясь прилепить его на лобовое стекло. — Аккуратно, не помни.

— Да не бурчи, теть, сейчас сделаем в лучшем виде все, — ржет Егор.

Ему, конечно, весело. А чего бы не весело было? Парню шестнадцать лет — ребенок ребенком, и я, дура двадцатиоднолетняя, детский сад. От понимания, как выгляжу со стороны — беременная, скачущая вокруг чужой тачки с огромным стикером в руках, хочется зарыться головой в песок и не высовываться. Хорошо, что ночь на дворе.