— А что мне сказать? — наконец произносит парень, да таким тоном, что кожа мурашками покрывается и кровь в жилах стынет. — Что мне, мать твою, нужно тебе сказать?

Я смотрю на него ошарашенно, на его совершенно одичалые глаза, на дергающийся кадык. Парень явно зол. Вот только на кого? На меня? А за что?

— Почему ты так со мной разговариваешь? — привстаю немного, опираясь на локти, чтобы быть на одном уровне с соседом.

— А ну ляг обратно.

И снова этот тон, словно я щенок нашкодивший. Да какого черта вообще происходит?

— Ты…да кто тебе дал право…

— Кто мне дал право? Кто мне, мать твою, дал право? — он подскакивает на ноги, выпрямляется по струночке, натягивается весь, словно струна, потом вздыхает громко и стонет вымучено, зарывшись пальцами в густые темные волосы. А я ловлю себя на мысли, что хочу повторить это действие, запустить пальчики в… Ох, черт… Так стоп, коней придержали! — Ты, млин, хоть представляешь, что я…Блядь…

— Да что с тобой не так? — взрываюсь, вторя этому ненормальному.

Пришел сюда, злится чего-то? Сам придумал – сам разозлился?

— Это ты мне скажи, что с тобой не так? Ты какого черта по городу шатаешься вместо того, чтобы дома сидеть? Что-то надо — звонишь Данилу, он привозит! Не хер с пузом шляться по магазинам!

Он говорит достаточно тихо, но интонация, мамочки, будь его воля, Кир бы непременно разорался на все отделение патологии беременности.

Совсем умом тронулся? И вообще, какого лешего он на меня орет?

— Прекрати на меня кричать!

— Я еще не начинал, — справедливо замечает Кир.

Обессилено закрываю глаза и прикладываю к лицу ладони. Ну чего ему надо-то здесь, а? Нашел ведь себе жену будущую, а, может, теперь уже вполне настоящую, вот и шел бы изображать счастливого главу семейства.

— Ты хотя бы понимаешь, насколько это серьезно? В твоей голове вообще есть хоть капля здравого смысла? Сначала она пузатая за руль садится, потом по городу шастает, когда у нее, блядь, водитель под носом, только скажи и все привезет. Нахрена, скажи мне, нахрена ты вообще поперлась в этот долбанный магазин без Даниила?

Кир все-таки срывается на крик, а я таращусь на него во все глаза и не понимаю, чего он вообще бесится? Чего срывается на мне и орет как потерпевший, словно это его ребенок у меня под сердцем. Да какое ему вообще дело до того, куда и как я хожу, когда у него дома теперь своя, такая же пузатая и вполне себе согласная на любые условия?

Да и кто же знал, что мне станет плохо посреди магазина детской одежды? Я даже не помню толком, что произошло, в себя пришла только когда меня в больницу доставили. Помню только, как страшно было и все, о чем я думать могла — мой сын. Я ведь не собиралась никуда в тот день, просто, когда столкнулась у подъезда с Киром и брюнеткой, что-то во мне щелкнуло. Так больно стало и досадно. От безразличия его, от взгляда равнодушного, от того, как быстро он нашел мне замену. Дура? Дура! Как собака на сене, ей-богу.

Сама ведь отказала и не хотела даже думать о его предложении, а потом… Как увидела его с другой, с той, что, должно быть, сразу согласилась, так обидно стало. И страшно, особенно страшно. Потому у меня был один единственный шанс и в тот день я его потеряла. Не знаю, какой черт меня дернул, но по возвращению в свою квартиру, мне так тоскливо стало, так жалко себя было, что хоть на стену лезь от безнадежности. И, конечно, я не придумала ничего лучше, чем уйти из дома хотя бы на несколько часов.

Даниила беспокоить не стала, к тому же я не была уверена в том, что вообще могу его теперь беспокоить. Своим поведением у подъезда Кир ясно дал понять, что его предложение больше неактуально. Подумав тогда, я просто вызвала такси и доехала до центра. Гуляла долго, до тех пор, пока не добрела до торгового центра. Ноги как-то сами привели меня в магазин с детской одеждой и прочими прелестями.