Я росла в детдоме, на все про все у меня была одна вилка, один нож и одна ложка — и это в лучшем случае. Какие манеры, какой там этикет? Мне как-то не до этого всего было. И теперь, я сижу в дофига дорогом ресторане, и впервые за долгое время чувствую себя идиоткой.

— Ты извини, но, как я уже говорила, мне здесь не место, и мне пора, — едва сдерживаюсь, чтобы не расплакаться на этом самом месте, гормоны, чтобы их, я поднимаюсь, собираясь развернуться и уйти из этого, давящего со всех сторон заведения, вот только кто бы мне позволил.

— Сядь, — произносит Кирилл таким тоном, что мне совсем не хочется возражать и я послушно возвращаюсь на место. И чего это я такая покладистая сегодня? — Что за хрень творится в твоей голове?

— Я…

Ответить мне в общем-то нечего, а потому и слова подобрать не выходит. Кир тем временем берет мою тарелку, пододвигает к себе, и глядя на меня, продолжает.

— На будущее, мне наплевать на твое происхождение, манеры, одежду и прочую фигню, которой забита твоя хорошенькая головка, окружающим тоже нет до тебя дела, так что прекращай страдать ерундой. А теперь, если для тебя это так важно, показываю, — он берет в руки приборы и улыбается, — отделяешь ножом плавники и остается свободный край кожи, видишь, — смотрит на меня, цепляя вилкой тонкую кожицу, — ее тоже можно счистить с помощью вилки, и следом отделяешь филе от костей, ничего сложного, — улыбаясь, он подносит к моему лицу вилку с кусочком филе, и я машинально открываю рот, позволяя кормить себя, словно маленького ребенка. И закрываю глаза от удовольствия, потому что рыба буквально тает у меня во рту, и я в жизни своей ничего вкуснее не ела.

— Можно, дальше я сама? — произношу неуверенно, когда осознаю неуместность сложившейся ситуации. Еще не хватало, чтобы меня с ложечки кормили.

Кирилл не возражает, возвращает мою тарелку на прежнее место, и очень вовремя, потому что в это самое время приносят его заказ.

— Так о чем ты хотел поговорить? — спрашиваю, когда Кир принимается за еду.

— Ребенок от Филиппов? — в лоб выдает Кир, а я давлюсь содержимым своей тарелки и тянусь к стакану с водой.

— С чего ты взял? — стараюсь говорить как можно спокойнее, но голос все равно дрожит.

— Во-первых, не нужно отвечать вопросом на вопрос, а во-вторых, я слышал часть вашего разговора.

— Тебя это не касается, — шиплю, откладывая в сторону приборы.

— Ешь давай.

— Прекрати мне приказывать, и какое вообще тебе дело до моего ребенка? — словно защищаясь, я неосознанно кладу на руку на свой живот. К чему этот нелепый разговор? Указать на то, какая я дура, связалась с женатым мужчиной вдвое старше себя и умудрилась от него залететь? Да еще и рожать решила? Я и сама все прекрасно знаю.

— Там в клинике я не шутил, — продолжает парень, а я не сразу понимаю, что он имеет в виду.

А Кир, воспользовавшись моим замешательством, встает, берет свой стул и, пододвинув его ко мне, садится рядом, заставляя меня невольно напрячься.

—Твоему ребенку нужен отец, не считаешь? — Кирилл пристально вглядывается в мои глаза, и я вздрагиваю, когда чувствую теплую ладонь на своем животе.

К чему он клонит? Он ведь прекрасно понимает, какие отношения у меня с Вадимом, раз уж догадался от причастности последнего к моему положению.

— Я вполне способна…

— Способна на что? — он перебивает меня, все также не отводя взгляд. — Вырастить его самостоятельно? Не сомневаюсь.

— Чего ты хочешь, Кир? — спрашиваю, устав от этой непонятной игры.

— Хочу быть ему отцом, — удивляет меня парень так, что, кажется, у меня глаза на макушку лезут. Он вообще в своем уме? Мы едва знакомы.