— Что значит голубое платье? — начал он.

Злой такой, что чуть ли огнем не пышет. В его руках была Буся. Ужас, он ее и здесь носит подмышкой.

Вот только его вид вот совсем не предвещал ничего хорошего. Несмотря на то, что он выглядел комически, мне стало страшно.

— А что? — недоуменно спросила я.

— Какое голубое платье на свадьбу? — спросил Лем, отпуская Бусю.

Малышка прошлась по моей комнате, принюхиваясь к полу.

— И что? Ты мне сам доверил организовывать свадьбу, вот я, как невеста захотела в голубом. Или тут у вас голубой траурный?

— Женщины выходят замуж только в белых платьях, — устало ответил он.

— Там еще было красное, но мне красный не нравится. И темно-зеленый, но я точно никого не хоронила, — ответила я, широко улыбнувшись. — В моем случае просто нет правильного цвета.

— Белый, — прорычал Лем.

— Было бы из-за чего ругаться, — я развела руками в стороны.

— Есть традиции в этом мире, и они подразумевают собой то, что невеста должна быть в платье определенных цветов, и голубого в нем нет, — пояснил он спокойно.

Вот только его взгляд был такой дикий, даже звериный.

Я нервно сглотнула, ощущая что у меня дрожит все тело от страха. Довел меня муженек новоиспеченный, но я четко должна довести свое до конца, нельзя поступаться. Я и так в его власти по полной, но это еще не значит, что не будет по-моему.

— А я хочу в голубом, — настояла я на своем.

Надоело, что он за меня решал.

— Кристина, нет. Не будь ребенком. Есть определенные правила, которым мы должны следовать, — ответил он, скрестив руки на груди, будто отгораживался от меня. — Они ткань просили замковую?

— И в чем детскость? В том, что твоя будущая жена хочет быть особенной? — не дрожать, не дрожать.

— Кристина, не знаю, как в твоем мире, но в этом есть определенные правила. Нельзя ходить в чем угодно.

— Иначе что? — задала я риторический вопрос. — Что за идиотское мышление, а что люди скажут?

При чем последнее я прошептала, вот мне совсем не нравился тот огонь в глазах Лема, вспыхнувший в один момент. Меня несет, а его возможно и не остановить потом. Зря провоцирую.

— При чем тут люди? Я – судья, я – закон. Если я нарушаю правила, то почему другие должны им следовать? – распалялся он, а золото в его глазах переливалось перламутром. — Свадьба в белом. Все точка.

— Тогда сам ее устраивай. Сам согласился с условием, а теперь мы ругаемся из-за цвета платья, когда ты даже не можешь сказать почему.

— Кристина, — он в один момент очутился возле меня.

Казалось, что вот-вот он меня схватит и сделает больно.

— Не пытайся мной манипулировать. Я свое слово держу, но есть неприемлемые вещи.

— Платье невесты? — уточнила я, немного уклонившись. — А можно весь список того, что мне нельзя делать для нашей свадьбы?

Его зрачки стали вертикальными. Я ощутила неистовый жар, исходящий от него, будто его действительно бомбануло как в известных мемах.  

Я же его довожу. Нельзя испытывать границы его терпения. А если сорвется? Я же его не знаю совсем. Надо сыграть. Просто сыграть другую роль.

— Злить меня. Такой ответ тебя устроит? — ответил он, делая шаг назад и смотря на меня как… Даже не знаю, как. Сурово, жестко.

Где-то в глубине души меня это задевает, но я назойливо напоминаю себе, что он меня украл и поблажек для него не будет. Тем более он мне вообще многие вещи не хочет объяснять. А раз не хочет, то и пусть получит фашист гранату.

Напряженную атмосферу разрядила собака. Буся подбежала к нему и завиляла хвостиком. Лем погладил ее по голове, и почесал за ушком. Ага, вот что его расслабляет.