Но ночью в постели я все же замечаю перемены в поведении Холода. Он целует меня, как в последний раз. Не просто страстно, а жадно. Будто хочет напиться мною напоследок. Мы не обсуждали, что будет дальше, но оба понимаем: на этом все закончится. Дальше будем ждать две полоски на тесте, а потом ребенка. Мы вернёмся в статус друзей, и нас будет связывать только малыш.

В этот последний раз на моем теле не остается ни единого места, которого бы ни коснулись губы Холода. Он целует каждый сантиметр моей кожи. И я тоже целую его, мысленно прощаясь. Ночью не сплю. Смотрю на лицо Серёжи и пытаюсь запомнить его таким, каким раньше не знала. Сердце больно сжимается, в горле то и дело ком вырастает.

Утром за завтраком мы разговариваем очень оживленно. Как будто оба хотим заполнить болтовней образовавшуюся между нами пустоту. При этом главное — нас — не обсуждаем. Да и что тут обсуждать? Мы же обо всем договорились на берегу.

Никаких обязательств друг перед другим.

Никаких притязаний на свободу.

Никаких клятв верности.

Только ребёнок.

И дружба, как раньше.

Сейчас Серёжа выйдет за дверь и пойдёт жить своей жизнью заядлого холостяка, который меняет девушек каждую неделю. А я буду страдать по Захару, потому что люблю его, а он мне изменил. Правда, теперь получается, что я тоже изменила жениху, но это другое.

— Ну пока! — взволнованно выпаливаю, когда Сергей застегивает куртку и делает шаг к двери. — Я дам тебе знать, если забеременею. А если не забеременею, то ну и ладно. Значит, не судьба.

Он замирает на секунду. Пронизывает меня взглядом светлых глаз.

— Будем надеяться, что судьба.

Сердце делает сальто и с грохотом летит вниз. Серёжа хватает меня за руку и впечатывается в свое тело.

— Танька… — шепчет мне в губы.

Мы сливаемся в поцелуе. В нашем последнем поцелуе. Я обнимаю Серёжу так крепко, как могу. И он сжимает меня в руках до хруста костей.

Это поцелуй-сумасшествие. Поцелуй-ураган. Поцелуй-безумие. Я отдаю этому поцелую всю себя. Без остатка. До последней капли. Хочу запомнить вкус Серёжи. Его дыхание. Его горячие руки. Он ведь сейчас уйдёт за дверь, и все закончится. Погаснет яркий свет, который он во мне зажег. Будет только тьма от Захара.

— Мне пора, — шепчет, отрываясь от меня.

Горло стянуло колючей проволокой, в легкие словно стекловаты насыпали — невозможно вдохнуть.

— Да, иди, — сипло выдавливаю.

— Пока, Тань.

— Пока, Сереж.

Он выпускает меня из рук — и сразу так холодно становится, будто стою голая на морозе. Улыбнувшись напоследок, Серёжа выходит в подъезд и закрывает дверь, оставляя меня совсем-совсем одну.

12. Глава 11. Родители

Через пару дней после ухода Сергея меня отпускает. Что я, в самом деле, как дурочка какая-то? Просто, как выяснилось, у меня в жизни не было хорошего секса. Но так терять голову от Сергея из-за его умений в постели — глупо, инфантильно и вообще бред. Это удел тех девиц, которых он меняет каждую неделю. Да, раньше я не понимала, почему девушки так быстро сходят по Холоду с ума, а теперь понимаю. Но я же не одна из них. У меня есть мозги, в конце концов.

Вот только пометочку больше не спать с Сергеем я для себя все-таки делаю. Независимо от того, забеременею или нет. Больше никакого секса с Холодом. Никогда. Иначе я стану одной из тех дур, которые ему названивают днями и ночами, а он не берет трубку. Только за те три дня, что он у меня провёл, какая-то Илона позвонила ему раз пять. Он сбрасывал вызовы.

Вечером шестого января в канун Рождества я еду в гости к родителям. Морально готовлюсь к вопросам, почему я без Захара. И не зря. Это первое, что спрашивает мама, когда я захожу в квартиру: