– Я пришлю за тобой Эмми! – выпалила Изабель и кинулась мимо Маред к выходу из библиотеки.

Сунув ноги в туфли, она выскочила за дверь, унося с собой проклятый диплом, а Маред смертельно захотелось кофе. Плевать, что уже ночь. Кофе всегда помогает, когда плохо. Отец очень любил его и варил сам, не доверяя экономке. Он и Маред с детства приучил к настоящему пролансийскому напитку: черному, горькому и крепкому до густоты. А вот Эмильен кофе не любил, он пил только сидр и всегда смеялся над его крепостью…

Отойдя от стола, она подошла к окну, подставляя горячие щеки ночному ветерку, глянула на черные крыши карет, лаково блестевшие в лунном свете. Снизу все так же доносилась музыка, теперь уже лерданс, легкий, будто прозрачный. Изабель пригласила ее на пикник, надо же… Хороша же она будет на пикнике в серо-зеленом форменном платье и старой зимней обувке.

Теперь стесняться было некого, и Маред позволила себе тихонько всхлипнуть. Очень тихо, гораздо тише, чем звучал лерданс, и один-единственный раз, зная, что иначе просто расплачется. Еще не хватало идти потом через весь дом с распухшим носом и красными глазами. Хватит того, что щеки пылают – хоть омлет на них пеки, как смеялся отец.

Глубоко вздохнув, Маред шагнула от окна – и услышала треск. Глянула вниз и чуть не зарыдала. Да что за вечер такой! Юбка, вроде уцелевшая при прыжке с омнибуса, зацепилась за шляпку гвоздя, торчащую из кресла рядом. И теперь по шву зияла огромная дыра, которую едва сдерживала единственная нитка. В панике схватив подол, Маред попыталась хоть как-то подтянуть стежки. Ну что же это такое? Нитка застревала в жестком сукне, никак не желая растягиваться обратно, пока Маред не разорвала ее в нескольких местах и не связала кончики, соорудив подобие крупных стежков, держащих два куска ткани вместе.

И когда в коридоре послышались мужские голоса, она не сразу сообразила, что так и стоит с задранной почти до пояса юбкой. Голоса были совсем близко, Маред заметалась, пытаясь одновременно опустить юбку, выбраться из-за проклятого кресла, перегородившего ей проход, привести в порядок растрепавшиеся, как назло, волосы… Да она выглядела, как чучело посреди поля! Краснощекое растрепанное чучело в мятом драном платье! Кое-как одернув непослушный подол, Маред шмыгнула за широкую штору и замерла там, дрожа от стыда. Хоть бы не увидели! Светлые боги, хоть бы прошли мимо или поскорее ушли… «И меня же будет искать экономка!» – с опозданием поняла Маред, отчаянно вжимаясь в стену.

– Я дал вам такую простую задачу! – раздраженно проговорил мужчина, проходя в глубь библиотеки, его шаги гулко раздавались по паркету, такие же быстрые и злые, как слова. – У него нет ни охраны, ни сигнальной системы! Сам хозяин уехал за город на неделю, а даблион… он просто лежит! На подставке! В гостиной! Этот проклятый фаталист смеется и говорит, что если украдут – это судьба. Мол, будет знать, что везение закончилось. Сам напрашивается! И вы морочите мне голову, говоря, что не можете справиться? За что я вам плачу? Я и так выдал аванс, но остальное – только после работы! Десять тысяч крон – это вам не шуточки, извольте за них потрудиться!

Десять тысяч? Маред стояла за шторой, еле дыша и превратившись в слух. Они обсуждали ограбление! В доме тьена Кармайкла, его гости… Это не сам тьен, его густой бас Маред как-то слышала. А человек в библиотеке говорил гораздо выше, притом с брезгливой презрительностью, будто терпеть не мог собеседника, но вынужден был с ним общаться.

Второй забубнил, явно оправдываясь, но слишком далеко, чтобы Маред могла расслышать слова.