«Замолчи, – уже не понимая, кого просит, взмолилась Маред. – Замолчи, пожалуйста! Я все понимаю… И я поговорю с лэрдом. Но не сейчас же? Сейчас у меня отчет. Отчет!»

«Вот и думай об отчете, – успокаиваясь, отозвался голос. – Монтроз, может быть, и оставит тебя в конторе, когда закончится ваш договор, но сможешь ли ты остаться, если будешь знать, что это – плата? Нет уж, ты должна быть лучшей. Настолько, чтобы ни сама, ни кто другой не могли даже усомниться, что это заслуженно. А место – настоящее, законное – практикантам обещано только одно. И если хочешь подружиться с Тилли, купи конфет и угости ее сама – так будет вежливее».

Маред тяжело вздохнула, потирая виски пальцами. Дожилась – разговаривает сама с собой и при этом чувствует себя же дурой.

Она все-таки домучила запланированную часть отчета, под конец даже испытав ощущение прежнего азарта. Все-таки цифры и определения – это не люди. С ними ей легко, они не подведут и не умеют предавать и издеваться. Оптимизация, милочка… Как вы чудесно выглядите, дорогая моя!

В кофейне настроение только улучшилось. Настолько, что когда Маред, уже оказавшаяся почти у самого прилавка, заметила вошедшего Макмиллана, она рискнула поймать его взгляд и улыбнуться.

– Доброго дня, коллега, – отозвался Макмиллан, подходя и небрежно кланяясь. – Согласны пролонгировать наш договор? С меня – столик, с вас кофе и…

– Что-нибудь? – осмелилась пошутить Маред.

– Отличный выбор! – с ироничной серьезностью подтвердил лэрд. – О, а вот и столик освободился. Пойду-ка, заявлю право на временное владение.

Маред посмотрела ему вслед и снова невольно улыбнулась. Как странно… Его светлость держится настолько просто, что трудно помнить о его титуле. И, пожалуй, это единственное, что роднит его с Монтрозом, – полное отсутствие напыщенности. При этом оба не позволяют окружающим и тени фамильярности, просто чувствуют себя настолько выше, что уважительное отношение подразумевается само собой. Но Макмиллан – аристократ по рождению, а как это дается выросшему в приюте Монтрозу?

Она взяла двойную порцию отбивных с неизменным салатом и два кофе – черный, без сахара и покрепче, будьте любезны. Вспомнив о Тилли, добавила коробочку конфет. Лэрд, встав, принял у нее поднос и помог расставить тарелки, хотя по этикету… Запутавшись, Маред легкомысленно махнула на этикет рукой и, пожелав приятного аппетита сотрапезнику, принялась за еду. Макмиллан тоже не усердствовал в застольной беседе, но его молчание выглядело спокойным, доброжелательным и совершенно естественным.

За кофе они потянулись одновременно.

– Любимые конфеты тье Тилли… – не то сообщил, не то уточнил лэрд, мельком глянув на коробочку.

– Да… – слегка смутилась Маред. – Я подумала, что она расстроена из-за пропаж… Интересно, кто это делает?

– Интереснее даже не кто, а зачем, – сказал Макмиллан, отпивая кофе и слегка жмурясь от удовольствия.

Его худое, некрасивое и невыразительное лицо стало живым, словно оттаявшим.

– Да, конечно, – подхватила Маред. – Это же мелочь… Но если выяснится – такой позор!

Она сама глотнула кофе, покатала горьковатую маслянистую жидкость на языке, смакуя.

– Некоторые мысли у меня имеются, – признался лэрд. – Но я могу и ошибаться. Еще один любопытный вопрос – как? Стол Тилли всегда на виду, а тье Эстер почти не покидает комнаты. Подозревать почтенную даму – как-то слишком экстравагантно…

– Тье Эстер? – изумилась Маред. – Зачем бы ей?

– Вот и я думаю – зачем? – согласился Макмиллан. – Впрочем, это просто версия. Вы не передумали участвовать в охоте на франкский тендер?