Мурашки поползли по коже, и отнюдь не от удовольствия. Мужчина удовлетворенно кивнул.

– А вы все хорошеете и хорошеете. Никогда не понимал вашего стремления отдать долг деньгами. Пару месяцев на меня – и вопрос был бы закрыт навсегда.

Ага, навсегда. Покажите мне хоть одну проститутку, которая за пару месяцев закрыла свои вопросы. Я ей руку пожму и медальку выдам.

Мужчина провоцировал, но я слишком хорошо усвоила, что мне грозит за мой острый язык. Даже от одной мысли об этом по спине прошел холодок. Мне хватило одного раза, девушка я понятливая. И теперь молчаливая.

Он к этому уже привык. Когда мой рот закрыт, всем вокруг хорошо. В этой машине это незыблемое правило. Да и не интересует тут никого, что я могу сказать.

– Мария Сергеевна, я тут мимо проезжал и решил поболтать. Нам кажется, что нужно несколько подправить ваши условия.

Конечно, мимо, а я балетная прима. Но как бы я ни храбрилась, кончики пальцев стали неметь от волнения. Без понятия, как еще удавалось сдерживать дрожь в теле. Что значит: подправить условия?

– Как вы помните, мы дали вам возможность отдать сумму основного долга в рассрочку на два года. Через два месяца вам останется передать нам еще двести тысяч рублей.

Я помнила. Последние двести тысяч, сто пятьдесят из которых уже были готовы и спрятаны в надежном месте. Я успевала. И я буду свободна. Но лучик надежды стал призрачной точкой на горизонте после его слов.

– Но мы совсем забыли про проценты, набежавшие за эти годы. Вы нас знаете, мы не звери и считаем, что пять процентов годовых за год закроют наши с вами дела навсегда.

Мои глаза округлились, губы задрожали. Держаться, Машка! Ты справишься. Раньше справлялась и теперь справишься.

Но пять процентов годовых… Это же десять за два года. Да это еще полмиллиона. Где же я найду такие деньги? Квартиру я продать не могу – тогда опека отнимет Кирилла.

Тем временем мой самый страшный кошмар продолжал говорить:

– Мы считаем, что ваша история затянулась. Поэтому рассчитываем, что этот долг вы закроете через полгода с настоящего момента.

Я похолодела. Мысли заметались в голове со скоростью локомотива. Но откуда такие сроки?!

– Как полгода?

Я опешила настолько, что имела неосторожность сказать это вслух. Реакция последовала незамедлительно. Сухие пальцы мужчины сомкнулись на моей руке и вывернули ее. Я охнула.

Через боль мелькала лишь одна мысль: лишь бы не сломал и не вывихнул, сейчас мне как никогда нужны обе руки.

Я закрыла глаза и тяжело задышала. Когда от боли стала кружиться голова, он отпустил захват. Я тихонько отодвинулась и затравленным взглядом посмотрела на него.

Это вполне удовлетворило мужчину. Он деловито крутил в руках свой телефон, на экране которого было свежее фото Кирилла. Я привыкла к подобному, но все равно ощущение нереальности происходящего не отпускало меня.

– Вы же помните, что может быть в случае, если вы нарушите хотя бы одно из условий?

Я не тронулась с места. Слишком хорошо помнила тот единственный визит их к нам домой. Когда я отказалась им платить и пошла в полицию писать заявление.

Помню каждую секунду, когда он за ноги держал орущего месячного Кирилла, высунув того из окна. А я стояла, зажатая двумя мужиками, которые не упустили возможность облапать всю меня.

И да, спиленную болгаркой дверь пришлось выбросить, а место жительства – спешно менять, потому что соседи закатили истерику и пару недель не давали нам с малышом прохода.

Пришлось сменить более-менее приличный район на то место, где живем сейчас. Хорошо еще, органы опеки вошли в положение, но предупредили, что без жилплощади отнимут ребенка.