Конфеты закончились, слезы и жалость к себе – тоже. Второй час ночи, но я знаю, что Роман ждет. Умылась и пошла к нему в кабинет. Он что-то нервно выстукивает на клавиатуре ноута. Дверь приоткрыта, поэтому заметил он меня не сразу. Села на стул перед его рабочим столом, и тогда он поднял глаза.

            - Ты в порядке? – вопрос логичный, но абсолютно излишний в нашей ситуации.

            - Нет, но скоро буду.

            - Он… он не обидел тебя?

            Я скривилась, будто от кислого, и, кажется, меня даже слегка замутило.

            - Не больше, чем ты. Может, хватит этого лживого сочувствия? Ты же сам меня к нему отправил.

            - Знаешь… когда ты уехала, подумал, что слегка погорячился, - на лице его проступила такая искренняя, глубокая печаль, что я бы поверила, если бы успела забыть его угрозы.

            - Так что не позвонил? Не разрешил вернуться?

            Вопрос мой он оставил без ответа, но и так все было понятно.

            - Как прошло?

            - Не очень, - решимость рассказать все, как есть, покидала меня с каждой секундой. Я ведь сделала все, что от меня требовалось. Не хотелось пострадать за то,  в чем не было моей вины.

            - Расскажешь? – реакции Романа меня странным образом напрягали, не могла понять, в чем дело, но что-то очевидно было не так. Точнее было так. Так как раньше.

            - Пока ехала домой, решила, что расскажу все, но теперь мне страшно. Хороших новостей у меня нет. И я боюсь, что ты отыграешься на мне за это.

            - Милена, - партнер сделал паузу, очевидно подыскивая слова. – Я поставил перед тобой четкую задачу – дать ему то, чего он хочет. Если ты сделала это, то тебе нечего бояться.

            - Я сделала, - голос дрогнул, слезы снова навернулись на глаза. – Я даже попросила его подписать документы, когда представился случай для этого, - сложно было говорить, слезы душили. Воспоминания об унижении выворачивали наизнанку, заставляя погружаться в себя, а не вести беседу.

            - И? – последовал настороженный вопрос.

            - Он сказал, что не готов и возможно никогда не будет готов.

            - Я что-то не понял…

            - Да что тут непонятного? – вспылила я. – У него еще две компании-кандидата! Ты знал об этом?!

            - Догадывался, - медленно проговорил Роман. – Мы никогда не обсуждали эксклюзив. Это ведь нормальный обычный подход – конкурс.

            - Почему ты мне ничего не сказал?! – я все же заплакала. Мое чувство обманутости было не случайным, только обманщиком я назначила не того.

            - Не думал, что это важно.

            - Я шла к нему с мыслью, что мое согласие ускорит сделку. О том, что никакой сделки, возможно, не будет, речи не было.

            - Милена, послушай…

            - Ты обещал, что я уеду, как только все закончится! А если он выберет других, как это закончится для меня?

            - Я не знаю, - не стал он врать мне в глаза. – Я даже не знаю, как это закончится для меня в этом случае. Скорее всего – мы оба сдохнем.

            - Ненавижу тебя!

            - Пойми, я не мог отправить тебя к нему с другим настроем.

            - Меня не надо было к нему отправлять! Это абсолютно ничего не дало!

            Роман некоторое время молча теребил ворот рубашки, разглядывая потолок. Мне сложно было понять, о чем он думает, но, похоже, не о том, чтобы объявить меня крайней и наказать.

            - Это все плохие новости? – спустя какое-то время спросил.

            - Нет. Он догадался. Увидел синяк на бедре и догадался. Я выдала версию про кресло, но он не поверил.