– Было это на мысу Четик-Дересси, по-нашему – на Валашской косе, откуда путь через лиман шел прямехонько в Валахию… – добавил Александр Васильевич. – Враги наши лагерем стали, и по всему видно было – к бою приготовились. Верно, нас ждали! Но мы пока себя не показывали – ждали подкреплений от князя Волконского. Турецкие суда в бухте этой на рейде стояли, и турки товар всякий в лагерь к Мазепе возили.

– А что же шведский король? – вмешался Антон. – Ты говорил, батьку, он – славный воин…

– Славный-то славный, но москали сильнее оказались, – объяснил Андрей. – Отправил шведский король своего секретаря к коменданту Бозавической крепости…

– А Мазепа – польского генерала Понятовского к нему присовокупил, – добавил Александр Васильевич. – Но комендант этот не дурак оказался и решил принять у себя только шведского короля и его ближайших советников. Тут и понял Мазепа, что нет ему пути в Бозавическую крепость. Но король и гетман сами о себе позаботились – велели своим людям захватить турецкие корабли, что на рейде стояли. Перестрелка началась, а тут и наши подоспели – четыре конных полка под командованием генерала Волконского и бригадира Кропотова.

– Так, значит, не удалось бежать Карлу с Мазепой?! – обрадовался Гриц.

– Нет, сынок, удалось… – вздохнул Потемкин-старший. – Один корабль они все-таки захватили, взошел на него шведский король со своей свитой… И изменника Мазепу с собой прихватили. Но не все погрузиться успели – удалось солдатам Волконского перышки беглецам пощипать. Пустились они врассыпную, а мы за ними… Доскакали мы до Широкой балки и увидели: два десятка лошадей у горы пасется, а всадников – нет как нет.

– И куда ж они делись? – охнула Дарья Васильевна. – Сквозь землю провалились, что ли?

– В том-то и дело, хозяйка, что сквозь землю, – рассмеялся Андрей Коваль. – Мне потом местные жители сказывали, что пещер в этих местах много. С древних времен остались… Вот мазепинцы в эти пещеры и ушли…

– Что за пещеры такие? – спросил любопытный Гриц.

– Какие нерукотворного свойства, а какие людьми сделаны. С древних времен остались. Одни турецкие, а другие – постарее будут, – объяснил Андрей Коваль.

– Оставил я пятерых драгун беглецов караулить, – как ни в чем не бывало продолжал Потемкин-старший, – а с остальными за мазепинцами в пещеру отправился. Сделали мы себе из лоскутов одежды и сабель факелы – горзалкой облили и подожгли.

– А разве горзалка горит? – удивилась Дарья Васильевна.

– Еще как горит, – снисходительно объяснил ей муж. – Наверное, потому казаки ее горилкой называют. А делается она из чистого погона хлебного вина, родниковой водой не разбавленного.

Из чего делается горзалка, Дарья Васильевна лучше мужа знала, и рассказов о ней слушать не стала. Так что Александру Васильевичу пришлось продолжить повествование о пещерах.

– Так вот, – снова начал он, – полчаса под землей шли, пока пол под ногами не стал ровным, словно камнем тесаным вымощенным, а проход – узким. Гуськом друг за другом идти пришлось, а беглецов все нет. Долго бродили по лабиринтам. Заблудились. Потом вдруг вошли – словно в огромную залу. Факелами посветили – и обомлели. Посреди залы этой – сокровищ словно в казне императорской! Оружие старинное, монеты золотые, украшения серебряные, шлемы, доспехи… И на стенах – надписи на непонятном языке. Правда, отец Иннокентий, священник чижовский, объяснил мне потом, что надписи эти на старом греческом были…

– Что ж ты мне, друже, про надписи раньше не рассказал? – огорчился Коваль. – Про греков я слышал. Хороший народ, благонравный, но под турками томится. Только откуда им в тамошних краях взяться?