– Да, но… это же мужская игра…

– Разъезжать верхами под снегом и дождем тоже не женское дело. Предлагаю перебраться в карету, открыть бутылочку вина и провести пару-тройку сражений на черно-белой доске. Думаю, до прибытия в Кале как раз уложимся.

В Кале они въехали, когда ранние зимние сумерки уже начали сгущаться над крепкими каменными домами и ухоженными, мощенными булыжником улицами.

– Прикажете подыскать гостиницу? – седой и промокший капрал, прямо с седла наклонившись к окну кареты, впервые за всю дорогу обратился к госпоже.

– Позже. Подберите гостиницу для всех остальных, а я отправлюсь на корабль немедленно. Завтра спокойно и без спешки займетесь погрузкой багажа. Главное, чтобы сегодня меня не было на галлийской земле, – глубокий вздох и грустная улыбка. – Не будем спорить с королевским указом.

– Как пожелаете, – капрал обернулся к каравану и прокричал: – Ждите здесь! Солдаты – двое со мной, остальные охраняют обоз!

Графиня аккуратно переставила доску на сиденье.

– Запишите позицию, сквайр, доиграем партию завтра в море.

Однако Гиллмор смахнул фигуры в коробку.

– Не вижу смысла, Адель, в этот раз я, кажется, проиграл. Разрешите поздравить вас с победой и все же сопроводить на корабль. Надеюсь, что поездка в шлюпке в такую погоду покажется не столь кошмарной, если я буду рядом. Только отдам распоряжения своим людям.

Он выскочил из кареты, но вернулся буквально через минуту.

– Вот и все, можно ехать в порт.

Оформление документов тоже не заняло много времени – портовые чиновники прекрасно знали, кого не следует мариновать в коридорах. Какие-то записи в журналах, печати на подорожных, и вот уже некий невысокий и худощавый седой господин, нелепо подпрыгивая в тщетной попытке изобразить придворный шаг, провожает путешественников на причал, где плавно раскачивается на волнах пришвартованная шлюпка.

– Ваше сиятельство, прошу вас.

Молодой моряк в дешевом, но тщательно выглаженном сюртуке выскочил на пирс и за веревку подтянул вплотную к нему шлюпку. Оттуда к даме протянулись, предлагая помощь, мозолистые, навеки пропитанные дегтем матросские руки.

Увидев такое непотребство, Гиллмор сам ловко запрыгнул в шлюпку и протянул свою, не столь крепкую, но чистую и ухоженную.

– Смелее, Адель!

А женщина замерла. Долго смотрела на море, не замечая ни моряков, ни галантного спутника. Потом повернулась к городу. Последний взгляд на свою страну, на родную Пикардию. Здесь остаются отец, братья. Друзья и враги, впрочем, друзей осталось больше. Счастливое детство, беззаботная молодость. Лихой побег из замка и счастливая свадьба с любимым человеком вопреки родительской воле.

Через много лет важные люди рассказали, что муж оказался шпионом, даже готовил ее убийство.

Покушение действительно было, да, но чтобы его организовал муж?! И это предательство… о нем говорили все, но… но она осталась прежде всего мадам де Ворг. И лишь потом графиней де Бомон.

Надо уезжать. В неизвестность, в чужую страну, в новые драки, без которых, так уж вышло, никак не обходится ее жизнь. Плевать! Пусть ей не верят, пусть весь мир ополчится против нее, она выстоит. Она преодолеет!

Графиня просунула руку под плащ, погладила приколотую к платью любимую брошь. Затем, осенив себя знаком Спасителя, взялась за руку Гиллмора и уверенно шагнула на носовой люк шлюпки.

А вот столь же уверенно подняться на борт флейта не получилось. Взобраться по веревочной лестнице, по которой непринужденно, даже изящно буквально взлетел Гиллмор? Это было совершенно невозможно.