Ничего не понятно. Мне-то что теперь делать?
Чувствуя, как меня охватывает волнение, я сосредоточилась на дыхании. Свечение сразу стало мягче, и превращаясь в туманную дымку, распространилось вокруг. Вермель вдруг взялся зевать, а усатый Бежуль, наоборот, завозился на своем сидении.
— Йор Вермель, простите, что лезу. Но вам не кажется странным и приезд этого иностранного засланца, и задание это…
Вермель недовольно сощурился, взглянув на водителя через зеркало, затем вздохнул и все же ответил:
— Кажется. Но что я могу сделать? У меня приказ свыше — подать сведения, когда в хлебную лавку обратится какая-то девчонка. Знать не знаю, кто она, и ни к чему мне эти их шпионские игры. Узнаю, появлялась или нет, а дальше не мое дело. А с этим Горьером и без того понятно, что нужно быть начеку. И ведь приехал он ни куда-нибудь, а к нам. Да еще и ищет встречи с городским советником, у которого за месяц пять убийств на территории дома.
Начальник полиции, снова зевнув, отвернулся к окну. Видимо, сказать ему больше было нечего. Змейка моя тоже растворилась, оставив мневозможность разгадывать новые загадки.
— Подъезжаем, йор Вермель. Мне с вами сходить?
— Нет, Бежуль, сиди. Я недолго. Да и Мартен, вон, мне поможет. Тем более, что я обещался его угостить калачом.
Автокап остановился. Множество лавочек, словно птичьи домики, облепили маленький закуток в конце улицы. И хлебная лавка выгодно втиснулась недалеко от основной улицы. Поэтому аромат свежей выпечки легко привлекал прохожих, обеспечивая хозяина стабильным заработком.
Мне пришлось выйти из автокапа с Вермелем. Бежуль все же вышел, придержал дверь и помог начальнику выбраться наружу. А мне сунул в руку пять бронцевых и шепнул:
— И мне прикупи чего-нибудь…
Я кивнула. Осторожно осмотрелась. Несколько похожих на улице, в основном горожане. На крышах чисто. Но расслабляться рано.
К лавке мы подошли вместе. Деревянная старая вывеска и такая же потрепанная дверь. Огромное окно, сквозь которое видно все убранство помещения: несколько высоких полок, забитых выпечкой и пара широких столов. Суетящийся возле полок полноватый йор, одетый в белый колпак и фартук, скорее всего и был хозяином. А рядом с ним протирала прилавки опрятно одетая моложавая цори.
Вермель, сделав шаг внутрь, откашлялся, привлекая внимание, и к нам обернулись.
— Какие гости у нас! Доброго здравия, йор Вермель! Какими судьбами?
— Да мимо проезжал. А сегодня без обеда. Говорят, у вас самые вкусные калачи!
— Не врут, йор Вермель! Самые лучшие! Вот, пожалуйста, с маком! Пять бронцевых за штуку. Вам за четыре отдам. Сколько завернуть?
Вермель предусмотрительно обернулся ко мне, и я показала в ладони монетку от Бежуля.
— Заверни мне, красавица, три! — обратился он не к хозяину, а к торговке. За обширной спиной начальника мне было совсем не видно ее лица, но услышав знакомый голос, я вздрогнула.
— Непременно, йор Вермель, как пожелаете! Больше мне порадовать вас нечем.
— Ну что же, хотя бы калачами… Мартен, забирай, — отступил он, пропуская меня к прилавку, за которым стояла по-другому причесанная и накрашенная, но все же хорошо узнаваемая горничная из дома Нинель.
Я опустила глаза и буркнула благодарность. Сцапала пакет с калачами, демонстративно шмыгнула носом и отступила назад.
— Благодарствую, — расплылся в улыбке Вермель и повернулся к выходу, снова скрывая меня за своим необъятным телом.
Желание как можно скорее покинуть это место усилилось многократно. Три торопливых шага назад, и я снова на свободе...