Сестра пошла, роняя слезы. Средняя было кинулась за ней, но отец остановил.

– Гристель, никаких больше ярмарок. Донесут, что была там – отправишься следом за Аделин.

– Но мне еще год до открытия дара, – Грис сильно трусила, что было заметно по ее лицу. Глаза тревожно блестели, а пересыхающие губы приходилось все время облизывать.

– Нарушишь приказ, отправлю дожидаться срока у твоей тетушки. У Маргит не забалуешь.

Джас поежилась, вспоминая сестру отца. Такая же большая и неповоротливая, она была еще более властной. От одного ее взгляда хотелось встать на колени и покаяться во всех грехах.

В столице у лорда Долин был свой особняк, но всякий раз, когда семья Варандак приезжала в Неркаль, они останавливались у тетушки Маргит. Она сочла бы за личную обиду, если бы родственники не погостили у нее. Но и худшего наказания, чем отправить к ней строптивую дочь, придумать было нельзя.

– А ты, – отец перевел тяжелый взгляд на Джас, – не смей близко подходить к Орлиному гнезду. Увижу тебя рядом с Айверами, выпорю. Ты меня знаешь, я умею держать слово.

Джастин вздохнула. Грозилась розгами сестрам, а досталось ей. А нечего было лететь на ярмарку, сидела бы дома, ничего такого не случилось бы. Знала же, что отец готовит наказание.

В связи со сложившими обстоятельствами мечта заполучить Книгу пророчеств была отложена на долгое время. Отец не шутил и пристально присматривал за своими отпрысками.

После долгих раздумий Джастина определилась: если из–за запретов отца она не может добраться до Книги пророчеств, чтобы разузнать, как вернуть магию, то лучше забыть о полученном раньше времени даре и спокойно дожидаться совершеннолетия. Так Джас и дар сбережет, и сможет вернуться к мечте, когда повзрослеет. Сильная, ничего не боящаяся, она найдет способ раздобыть Книгу, в которой описано много чего полезного.

Как же легко разрешились ее сомнения идти в Орлиное гнездо или не идти! Достаточно было волшебных слов, которые пришлось повторить трижды, чтобы успокоиться. «Мне папа не разрешил».

***

Первую неделю после встречи с Джастиной Родерик каждый день готовился, что она вот–вот появится у ворот. Тогда бы он встретил ее фразой: «Проходи, ведь ты уже здесь была и знаешь куда идти». Пусть бы ломала голову, как он понял, что она и есть морок.

Пару дней спустя сам не выдержал, отправился на ярмарку. Ту самую, большую, которую ждали дочери лорда. Но как ни высматривал, ни одну из них не нашел. Не появились они ни в этот день, ни через месяц, ни через два.

Время шло, а ничего в жизни принца не менялось. Днем он занимался делами замка, муштрой многочисленной стражи, которая требовала длительных переходов по горам, дабы не потеряла боевых качеств, перепиской с братом, штудированием книг в библиотеке, откуда надеялся почерпнуть больше знаний о противнике. Иногда, натыкаясь на шкаф с редкими фолиантами, задумчиво крутил в руках Книгу пророчеств, которую понять так и не смог, хотя язык соседей знал в совершенстве. Слишком туманны слова, слишком глубинный в них заложен смысл.

Вечерами же, если оставались силы, наведывался в «Спелый колос», чтобы послушать песни Ясноглазой Одди. Ее голос завораживал, уносил в грезы. Дерик не знал, что рассказали сестры Варандак отцу, но ничем предосудительным он с ними в «Колосе» не занимался. Наслаждались пением все той же Одди, причем, сидя в укромном месте, недоступном для остальных посетителей трактира.

Если и творились в «Колосе» порочные связи, то случались они на втором этаже, куда следовало подниматься по отдельной лестнице, о чем девчонка Джас явно не знала. Там гуляла совсем другая публика, и оттуда же выглядывали из окон, заманивая к себе зевак, пышногрудые барышни. А чтобы у проходящих мимо не было сомнений, для чего их зовут, вымазывали соски красной помадой и выставляли на всеобщее обозрение.