– Если бы этого не произошло, ты никогда бы мне не сказала, что у меня есть сын, правда? Ты связалась со мной только потому, что других вариантов не осталось?

Что могла сказать Фрейя? Это была абсолютная правда.

– Черт побери, Фрейя, если бы ты или Поппи смогли помочь Нику, я бы никогда не узнал о его существовании.

Она покачала головой, но Гас уже отвернулся. За один вечер он пережил несколько потрясений и сейчас испытывал сильную боль.

Ей было жаль, что она заставила его страдать. На его долю и так выпало достаточно испытаний. Смерть жены, работа в суровых условиях Африки. Наверняка было еще что-то, о чем она не знала. Последним ударом стали ее новости о Нике.

Фрейя никогда не забудет, что почувствовала в тот момент, когда доктор сообщил ей диагноз Ника. Полная отчаяния, она долго брела вдоль берега и даже не заметила, что обгорела. Несмотря на чудовищную усталость, той ночью она не смогла уснуть. Все эти два месяца ей снились кошмары, в которых она теряла Ника. Но еще более жестокими были сны, в которых ее сын выздоравливал, потому что, просыпаясь, она сталкивалась с отрезвляющей реальностью. Страх стал ее постоянным спутником.

Гас снова подошел к ней. Его лицо по-прежнему было мрачным, но в то же время оно выражало решимость. По рукам Фрейи пробежала нервная дрожь, внутри все сжалось, но она постаралась расслабить мышцы. Ей не хотелось, чтобы Гас видел, как сильно она напугана.

К ее удивлению, он протянул ей руку и помог слезть с камня.

Она задержала дыхание.

– Успокойся, Фрейя. Я готов помочь Нику, если это в моих силах.

Фрейя испытала огромное облегчение. Ей следовало кричать и прыгать от радости, но она смогла лишь пролепетать «спасибо».

– Ты вся дрожишь, – сказал Гас.

Он все еще держал ее за руку, и на мгновение ей показалось, что он собирается заключить ее в объятия.

О боже, как же ей хотелось почувствовать на себе его сильные руки, зарыться лицом в его плечо, вдохнуть запах его кожи, смешанный с ароматами тропической ночи!

Но разумеется, у Гаса не было ни малейшего намерения ее обнимать. Как она могла об этом мечтать, когда сама от него отказалась много лет назад?

– Ты замерзла, – добавил он. – Твои пальцы холодные, как ледышки. – Он взял ее ладонь в свои и потер. Это напомнило ей о том, как он ее согревал, когда они были подростками. – Ты слишком легко одета. Тебе лучше вернуться в помещение.

– Я не думала, что в Дарвине когда-нибудь бывает холодно.

– Сегодня один из тех трех дней в году, когда жители Дарвина вынуждены надевать куртки.

Гас пошутил. Это хороший знак.

Он отпустил ее руку, и они пошли по лужайке к освещенной бетонной дорожке, ведущей к отелю.

– Итак, – начал Гас, – полагаю, тебе следует рассказать все, что ты знаешь о болезни Ника. Я хочу быть в курсе.

Он это заслуживал. За эти два месяца она научилась говорить о болезни почти так же бесстрастно, как доктора. Прятать свою боль за медицинскими терминами.

– Все началось с тяжелого желудочного гриппа с высокой температурой и приступами тошноты. Поняв, что у Ника происходит обезвоживание организма, я отвела его к нашему местному педиатру. Тот осмотрел его и вызвал «скорую». Ника положили в больницу. – Фрейя не смогла сдержать дрожь. – От гриппа его быстро вылечили, но повторный анализ крови показал, что у него возникли более серьезные проблемы. – Она вздохнула. – Мы повезли его в Брисбен к специалисту. Тот диагностировал глобальный гломерулосклероз.

– Прямо скороговорка какая-то.

– У меня большая практика в произнесении этих слов. Ник называет свою болезнь «моя глобальная тревога».