Пустив коней рысью, Роупер и Кинортас выехали за атакующую линию. Целая толпа посыльных следовала за ними. Кинортас разослал их во всех направлениях с приказом легатам держаться стойко, не нарушать строя и смотреть в оба. Черный Лорд был таким невозмутимым, таким спокойным! Его абсолютная уверенность в себе и вера в легионы расходились от него, как круги по воде от его лошади. Роупер смотрел на отца, изо всех сил стараясь впитать в себя его силу и характер.

И даже когда они достигли тени вала, даже когда стрелы стали плюхаться вокруг них в воду и отскакивать от брони посыльных, Черный Лорд не проявлял ни тени беспокойства.

Сатрианцы, стоявшие на возвышении, монотонно скандировали. Мечи били о щиты, алебарды ударяли друг о друга, воины шумели и выкрикивали оскорбления. Для них анакимы были дьяволами. Демонами. Уродами, чудовищами и губителями.

Они приводили себя в неистовство под бой барабанов и кричали, чтобы унять этот мерзкий, выворачивающий все нутро страх, порождаемый наступающими на них гигантами.

– Смерть им! – заорал какой-то лорд.

– Смерть, смерть, смерть! – проревели его воины.

– Убить! – требовал лорд.

– Убить, убить, убить! – лаяли воины.

– Кричите на них! – бушевал лорд. – Это убийцы из Черной Страны! Кричите на них!

Воины закричали.

– Это падшие ангелы, рухнувшие с небес! Господь требует изгнать демонов с наших земель! Исполните же долг перед Господом!

Стук щитов и пик стал ритмичнее, сатрианцы затопали ногами в такт. Бой могучих барабанов окреп настолько, что по воде, через которую наступали анакимы, покатились волны.

У анакимов были собственные барабаны, но они не вели себя как их враги. Каждый легион отбивал свой ритм. Позади боевых порядков шли барабанщики и, выбивая дробь, гнали воинов вперед. В этом звуке не было сатрианской звериной дикости – одна лишь механическая четкость ритмичной звуковой волны.

Над стройными шеренгами анакимов реял лес из тысяч флагов. Среди них были огромные льняные квадраты, как у сатрианцев, но помимо них – еще и шелковые гобелены со сценами древних битв в строгих анакимских тонах, каждый из которых держали над собой сразу шесть знаменосцев. Рядом возвышались огромные глаза, сплетенные из покрытых листьями ветвей падуба, ивы и ясеня, или огромные растянутые медвежьи шкуры, или шесты с висящими на них рваными волчьими шкурами, трепещущими на ветру. Возле легатов реяли и струились гигантские льняные полотнища с пришитыми к ним орлиными перьями. Но если дело дойдет до того, что даже знаменосцам придется вступать в бой, то все эти знамена, кроме последних, будут брошены на землю.

Наступая, легионеры не кричали. И не потрясали оружием подобно сатрианцам. Они просто пели. Мрачные боевые гимны зловеще гудели, разносясь над боевыми порядками. Нестройный звук постепенно нарастал. Громкость его и сила становились все более мощными. Не привыкшие к такому сатрианцы заволновались. Суровые песнопения необычайно гармонировали с окружающим их диким пейзажем. Пение неслось по залитой пойме, отражаясь от серого клокочущего неба и шелестящего колышущегося леса на флангах. Ветер становился все сильнее, как будто на сатрианцев со всех сторон наступали незримые союзники анакимов, откликнувшиеся на сверхъестественные звуки. Это земля анакимов. Это их Черная Страна, каждый дюйм бесплодной суровой земли которой пугал сатрианцев так же, как эти песни.

На правом фланге сатрианцев Кинортас разглядел выскочку Белламуса, выехавшего перед строем своих людей и что-то им кричавшего. От звуков его голоса люди приосанивались и поднимали оружие повыше.