Сколько времени прошло с момента их побега, они не знали. Стены теперь откровенно «пекли» беглецов. Вика дважды падала в обморок, но воды у них не было. Роберту ничего не оставалось, как просто сидеть рядом и ждать, пока девушка придёт с себя. Нести её он больше не мог.

Несколько коридоров подряд заканчивались тупиками. Четыре или пять – они сбились со счёта. Словно белотелые, а тоннели проделали именно они, выбирали путь, что-то искали, шли к чему-то вполне определённому. Потому как в тупик всякий раз беглецы упирались без видимых на то причин.

Уже не оставалось сомнений – когда-то сеть рукотворных коридоров затопило жидким стеклом, которое впоследствии затвердело. Тут, ниже, уже не так часто встречались былые обитатели Изумрудного города. Словно белотелые начали высвобождать их из плена в первую очередь именно здесь, а не в залах с колоннами.

Выходило, путь был предопределён. Абориген заверил, что они больше не нарвутся на соискателей, так и вышло. А ещё он точно знал, куда отправлял беглецов.

– Это экзоскелет, – тихо произнесла Вика. Роберт, рассматривавший с пола очередного пленника, вздрогнул. Голос её надломился, и теперь чудился сухим и колючим, как крымский тёрн после войны…

– У них есть звезда, – кивнул якут. – У этого, – он вяло стукнул себя по взмокшей груди, – вот тут.

Помолчали. Роберта одолевала тревога: Вика почти всё время смотрела в пустоту перед собой. Иногда ему казалось, что она винит его в чём-то. Редко, но всё же ловил он на себе косой взгляд. А ведь она ещё не знает, как именно они оказались на свободе…

При этом Роберт по-прежнему верил в их встречу с остальной группой. Ничто не могло сдвинуть его с этой почти мистической веры. Именно благодаря ей они шли, падали, сбивая локти и колени, а не висели там, в стеклянных коконах…

Контейнеры перестали попадаться давно. Роберт, конечно, не надеялся найти в них еду или воду, но, когда других вариантов нет, хватаешься даже за самую бредовую мысль. Пить хотелось смертельно.

Выбранный ими коридор оказался последним. И он чем-то отличался от остальных. Возможно, тут просто почти не встречалось пленников стекла.

Два последних привала прошли в душной тишине. Становилось ещё и темнее – голубоватые прожилки по потолку, сменившие светонити, тускнели и редели. Обессиленно раскинув гудящие ноги, Роберт дважды проваливался в тревожную дремоту и дважды, очухиваясь под глухой набат сердца, видел напротив смотрящую перед собой Вику.

– Как мы выбрались?..

Он был готов к этому вопросу, но как оказалось – не до конца. Не раз прокрученные в голове слова бросились врассыпную, как те тараканы при включённом свете. Роберт заморгал и от растерянности натянул глупую кривую улыбку.

В этот момент он не отказался бы поменяться местами с кем-нибудь из узников стекла. Вика, почуяв неладное, посмотрела на него – как строительным пистолетом к стене пригвоздила.

И он рассказал всё. Вытаскивая слова, очень старался не смотреть в глаза. И не напрасно. Недолго, но горели они ненавистью адской. Так изничтожать взглядом умеет только женщина – мужчину.

– Иначе бы нас… – Он запнулся, глядя на левую руку Вики.

Она отвернулась, так ничего и не сказав. Странно, но Роберт ожидал чего угодно, только не такой реакции – испепеляющей, как сверхновая, вспышки гнева, после которой взгляд заволок туман; и ни слёз, ни даже простой злости.

Через какое-то время Вика глянула на него и произнесла сухо и холодно:

– Пойдём.

Темнеющий коридор петлял, пот нещадно выедал беззащитные глаза. Вика теперь шла немного впереди – уверенно, не боясь. Так, словно смирилась. С чем?.. С увечьем? С тем, что рано или поздно глянет в глаза насильнику, от которого её ничто уже не будет отделять? Ведь Роберт – не боец. Удача не гладит одну и ту же голову дважды.