Если каждый последующий день будет схож с предыдущим, боюсь, что функционал моих речевых возможностей иссякнет под натиском желающих выбесить меня. Но что происходит с теми, кто больше всего надеется быть отстраненным от всего? Правильно! Он становится эпицентром внимания.

Первая половина недели прошла достаточно спокойно, потому что все, что я делала, – сидела в комнате, а в полночь выбиралась на прокатку на транспорте, который оставляю за несколько миль от места, где временно проживаю.

Чак, как оказалось, не такой уж плохой парень. Он приходил на каждый мой выезд, но тут, скорее, его больше беспокоило состояние байка, который он собирался продавать, нежели внимание к моей персоне. Хотя, были очередные попытки пригласить меня на свидание, ответом на которые было категоричное «нет» и характерное ему закатывание глаз к ночному небу.

Не то чтобы я не хожу на свидания с сексуальными наркоманами, нет. Тут больше играет роль то, что я предпочитаю одиночество в любом его проявлении, за исключением адреналиновых вылазок, которые повышают мне настроение и заряжают финансово на дальнейшую жизнь в этом месте.

В Детройте у меня был парень, который по итогу оказался тем, кто выиграл сотню баксов за демонстрацию на школьной дискотеке моего откровенного фото, сделанного без моего разрешения. После этого мое доверие к мужчинам, которые считают меня привлекательной, резко кануло в пропасть. Ведь привлекательность заканчивается ровно тогда, когда с женского тела стягивают нижнее белье, которое им кажется таким лишним и ненужным аксессуаром.

Проще быть одной. Мне проще. И никакие соблазнительные красавчики, которые бросают на меня голодные взгляды и стряхивают со своих подбородков стекающие слюни при виде ног, облаченных в короткие шорты, не могут изменить моего мнения. По крайней мере, пока что не могут, потому что у меня нет к этому интереса.

Университет. Да, вот одна из важнейших частей моей новой, временной жизни.

Вторая половина недели прошла за тем, что мне пришлось доказывать наличие в своем головном мозге знаний, которые были внесены туда практически с пеленок. И мне это удалось.

На самом деле, место, куда я теперь вынуждена ходить летом, когда все отдыхают, поистине шикарное, и я сейчас не только о стенах, строении и высококачественном ремонте. Я о том, насколько высококвалифицированные здесь специалисты, которые будут выполнять свою работу и позволять мне пребывать в ряду тех, кто ценит их труд и впитывает знания.

Что-то я размечталась… Я вообще-то свалить отсюда планирую, а не строить потрясающую жизнь в потрясающем городе, в который мечтает попасть каждый третий житель Детройта.

И я это сделаю. Возможно, немного позже чем хотела, но обязательно сделаю.

Все, что чувствую сейчас, – перевязанные внутренности и крылья тяжелыми для носки оковами. Но я их сниму. Как только накоплю себе достаточно средств для дальнейшей остановки.

А дальше Лос-Анджелеса может быть только свобода. Моя свобода, не сравнимая ни с какой роскошью, которую ежедневно подают с ложечки.

***

После очередного ночного заезда я оставляю свой транспорт в привычном месте и пешком продолжаю свое движение в сторону жилья. Преодолев несколько миль, я проверяю наличие света в отдаленных комнатах, которые занимает семья Болдуин, и центральное окно, где находится Карли.

И убедившись в том, что они, вероятнее всего, уже давно погружены в сон, я перелезаю через металлический забор, пробираюсь сквозь растущие во дворе пальмовидные деревья и подхожу к пожарной лестнице, которая ведет к фиолетовому