Ардита беззаботно посмотрела на него.

– Какой же ты старый и глупый, – негромко ответила она.

– Это все, что ты намерена сказать в свою защиту?

– Нет, – сказала она, как бы задумавшись. – Нет, есть кое-что еще. То самое хорошо тебе известное выражение, которым я заканчивала большинство наших разговоров на протяжении последних нескольких лет: «Отстань!»

И с этим она, бросив быстрый презрительный взгляд на двух стариков, офицера и обоих матросов, развернулась и гордо сошла по трапу вниз, в кают-компанию.

Но если бы она задержалась еще на миг, то смогла бы услышать нечто, что было совершенно несвойственно ее дядюшке в подобных ситуациях. Он весело, от всего сердца, рассмеялся, а через секунду к нему присоединился и второй старик.

Он проворно повернулся к Карлилю, который, как ни странно, наблюдал всю эту сцену, тоже еле сдерживая смех.

– Ну что, Тоби, – сказал он добродушно, – неизлечимый ты мой романтик и неосторожный мечтатель, ты действительно нашел то, что надо?

Карлиль утвердительно улыбнулся.

– Естественно. Я был совершенно в этом уверен уже тогда, когда впервые услышал ее бурную биографию. Вот почему вчера я поручил Бэйбу запустить ракету.

– Я рад за тебя, – серьезно произнес полковник Морлэнд. – Мы все время держались поближе к тебе на случай, если бы вдруг у тебя возникли какие-нибудь проблемы с этими шестью непонятными неграми. Мы так и думали, что застанем вас в каком-нибудь… положении, вроде этого, – вздохнул он. – Н-да, рыбак рыбака видит издалека.

– Мы с твоим отцом не спали всю ночь, надеясь на лучшее – или, уж скорее, на худшее. Бог знает, почему она тебе так понравилась, мой мальчик. Я от нее чуть с ума не сошел. Ты подарил ей этот русский браслет, который детектив добыл у девицы Мими?

Карлиль кивнул.

– Тсс! – сказал он. – Она поднимается на палубу.

Ардита показалась на трапе и бросила непроизвольный взгляд на запястья Карлиля. На ее лице появилось озадаченное выражение. На корме негры затянули песню, и их низкие голоса эхом отдавались от поверхности чистой прохладной воды.

– Ардита, – неуверенно начал Карлиль.

Она сделала шаг по направлению к нему.

– Ардита, – повторил он, задержав дыхание, – я должен сказать тебе правду. Все это было неправдой. Меня зовут не Карлиль. Я – Морлэнд, Тоби Морлэнд. Ардита, вся эта история родилась… Родилась из призрачного тумана Флориды.

Она уставилась на него, ничего не понимая, не веря, и краска гнева стала волнами подниматься по ее лицу. Трое мужчин затаили дыхание. Морлэнд-старший шагнул к ней; рот мистера Фарнэма приоткрылся в паническом ожидании краха всего плана.

Но ничего не случилось. Ардита просияла, улыбнулась, быстро подошла к Морлэнду-младшему и посмотрела на него. В ее серых глазах не было и намека на гнев.

– Ты можешь поклясться, – негромко сказала она, – что все это – продукт твоего собственного воображения?

– Клянусь, – пылко ответил Морлэнд.

Она опустила глаза и нежно его поцеловала.

– Какая фантазия! – тихо, с завистью в голосе сказала она. – Хочу, чтобы ты всю жизнь так же мило мне лгал!

Донеслись негромкие голоса негров, слившиеся в воздухе в песню, которую она уже слышала.

– А что же было в сумках? – нежно спросила она.

– Флоридский песок, – ответил он. – Два раза я все же сказал тебе правду.

– И кажется, я догадываюсь, когда был второй раз, – произнесла она; затем, встав на цыпочки, она нежно поцеловала… журнальную иллюстрацию.

Мерлин Грейнджер работал в книжном магазине «Перо Луны»: вы вполне могли там бывать, это прямо за «Ритц-Карлтон», на Сорок седьмой улице. Маленький магазинчик «Перо Луны» обладает – вернее, обладал – весьма романтической атмосферой: в нем всегда царил полумрак и аромат радикализма. Интерьер подсвечивался не то захватывавшими дух ярко-красными и оранжевыми афишами и сиянием корешков специальных изданий, не то качающейся низко висящей лампой под внушительным абажуром из красного сатина, горевшей даже днем. Это был «выдержанный», как хорошее вино, магазин. Слова «Перо Луны», как вышивка, змеились над дверью. Витрины всегда были заполнены тем, что едва-едва прошло сквозь сито литературной цензуры: тома в темно-оранжевых обложках, с красовавшимися названиями на белых прямоугольниках. Все здесь по приказу мудрого и непостижимого мистера Мунлайта Квилла было пропитано ароматом мускуса, что создавало атмосферу не то лавки древностей в Лондоне диккенсовских времен, не то кофейни на теплых берегах Босфора.