В последний момент, когда уже собрался открыть дверь паба, вспомнил, что нужно отдышаться. Ведь пробежал несколько километров в ускоренном темпе. Футболка слегка взмокла, лицо явно раскраснелось, а на голове бардак. Не в таком виде должен вернуться к столику… Но, черт побери, я не хотел терять ни секунды. И ворвался внутрь, так достаточно и не отдышавшись. На ходу придумаю, почему так выгляжу. Может, у меня кто-то умудрился выхватить мобильник, и я гнался за вором, которого успешно догнал… и бла-бла.
Столик был пуст. Я несколько раз моргнул, сжимая кулаки. Но он был пуст. И за него уже собрались садиться какие-то ребята.
С досадой и раздражением я толкнул деревянную дверь и вылетел на улицу, где сразу же достал смартфон и зашел на свою страничку во «Вконтакте». Сотни сообщений, уведомлений… Все к чертям собачьим. Где строка поиска?
Майя Мичурина, так? Если она вдруг записана под другим именем, псевдонимом или девичьей фамилией, то как мне ее найти?
3. Глава 3. Майя
— Зачем ты сказала моему другу, что мы разводимся?
Надо же. Вместо привычного: «Почему так поздно?» — Глеб задал вопрос о другом. Похоже, решил внести разнообразие в наши ссоры. Даже соизволил встать из-за компьютера (пожертвовать своим игровым временем) для того, чтобы встретить меня в прихожей. И огорошить вопросом в тот момент, когда закрою за собой дверь.
Я положила сумку на столик, сбросила туфли и спрятала их в зеркальный шкаф. Глеб продолжал пялиться на меня, сложив руки на груди и опершись спиной о стену. Его насупленное лицо, ставшее совершенно не красивым от исказившего его недовольства, отражалось в зеркальной поверхности. Даже зеленые глаза, казалось, потемнели до какого-то болотного цвета.
Меня привычно стало подергивать. Тело чувствовало волны враждебной энергии, которые тоннами обрушивались на меня. Прежде я обычно мямлила в ответ что-то неразборчивое, терялась в опутывающем страхе. Глеб ощущал мою слабость и давил на меня до тех пор, пока я не закрывалась в ванной комнате и не ревела белугой.
В один момент мне это все осточертело. Я убила таившуюся в глубине души надежду на то, что однажды Глеб отреагирует на мои слезы и извинится за свою грубость. С недавнего времени убедилась в одном: мы по разные стороны баррикады. И не стоит ждать от врага сочувствия. Необходимо становиться сильной, защищаться до последнего и не радовать его таким проявлением слабости, как слезы.
«Ссоры — это нормально для брака», — твердила мама. — «Если он не бьет тебя, значит, не такой уж и плохой».
Да, еще рукоприкладства не хватало!
— Я задал вопрос, — прозвенел стальной голос Глеба в тишине. Я повернулась к нему лицом, стараясь выглядеть непоколебимой, хоть внутри все дрожало и сжималось. Ведь когда-то очень любила этого человека…
— Мог бы и не кичиться мной перед своим другом. Я не какая-то крутая тачка, которой можно хвастаться на каждом шагу.
— Да при чем здесь это! Мы договорились, что не будем разводиться!
Что, поставила в неловкое положение перед другом? Пришлось врать и выкручиваться? А сколько раз приходилось выкручиваться мне? Прикрывать своего же мужа перед его родителями, когда он шел на блядки?
Я подавила всколыхнувшуюся во мне волну злости. Ни за что не буду первой, кто выйдет из себя. Ведь первый, кто теряет контроль над эмоциями в ссоре, — проигрывает.
— Он вроде кивнул, когда ты попросил его держать все в секрете. Не вижу проблемы.
Аргумент сработал. Глеб несколько секунд не отвечал, пронзая меня взглядом. Сделав вывод, что на этом наша ссора потухла, я двинулась вдоль длинного шкафа дальше по прихожей. Выпью кофе, чтобы окончательно разогнать остатки хмельного дурмана от пива, и сяду работать за ноутбук. Меня ждали два десятка необработанных фотографий.