Мы шли с инспектором Тронсом не спеша, осматриваясь по сторонам, и удивлялись тому, что в деревне никого нет. Изредка из дворов нас лениво облаивала какая-нибудь тощая псина, которая тут же спешила скрыться в тени от палящего летнего солнца.

Я с любопытством заглядывала во дворы и палисадники и везде видела примерно одну и ту картину – почти не было огородов. Росли кусты и стояли разные постройки, из живности гуляли только птицы. Меня, может, это и не волновало бы, но из деревни вроде как должны поставлять мне продукты. Я взяла с собой несколько монет, рассчитывая разжиться овощами, молоком и узнать текущие цены, чтобы свериться с книгой и понять предстоящие расходы. Еще мне нужны были работники помочь отмыть дом и починить забор. Что-то самое основное я успела сделать, но генеральная уборка ждала своего часа.

- Но где же все? – не выдержала я.

Признаюсь, меня одолели недобрые сомнения. Как-то разом вспомнились все страшные сказки про опустевшие деревни, жителей которых съели вурдалаки или оборотни. В фольклоре я не сильна, да и к фэнтези не особо успела пристраститься, но согласитесь, что пустая деревня, где на улице не бегают хотя бы малые дети – ну очень подозрительно выглядит.

- Вон у того старика и спросим, – мужчина показал мне чуть в сторону.

Там на крылечке у покосившегося дома сидел старик и строгал ножом деревянную чурочку. И мне бы обрадоваться, но я только крепче вцепилась в руку инспектора. С ним спокойнее, ага. Если что, пока оборотень его ест, я в погребе спрячусь.

Мужчина же шел уверенно, придерживая мою ладонь у себя локте. Наверное, со стороны мы смотрелись прогуливающейся парочкой, и никто бы не заподозрил, что кто-то всерьез размышляет о наличие в доме крепкого защищенного погреба с запасами еды.

- Уважаемый, – обратился к старику инспектор, – а где все?

Старики на мгновение оторвался от своего дела, быстро, но цепко оглядел нас и ответил:

- Смотря кто господам надобен.

- Староста! – сказала я, подумав, что нехорошо как-то прятаться за спину инспектора, не будет же он каждый раз меня в деревню за ручку водить. Если нас сегодня тут не съедят, конечно.

- Ну, я староста, – старик отложил чурочку, чуть кряхтя, поднялся и склонился в поклоне. – Михеем звать. Чего же добрым господам надобно?

«Опять все шиворот-навыворот в этой деревне!» – подумалось мне, пока я разглядывала старика. В моем сознании жили разные образы деревенского старосты – от сильного и властного мужика, строгого, но справедливого, который всех жителей в кулаке держит, до, наоборот, наглого и хитрого проныры с бегающими глазками и потными ладошками, что обкрадывает односельчан и только и думает, как выманить с проезжих побольше денег. Но никак не жилистого старика с худым, чуть вытянутым лицом, ловкими, но узловатыми пальцами, седыми, собранными в тонкую косицу волосами и пышной бородой.

Староста, ожидая ответа, смотрел на меня ясным внимательным взглядом из-под кустистых седых бровей, и я, поразмышляв, решила, что он, наверное, не оборотень. И не вурдалак. И не тать лесной. Дальше мое воображение меня подвело и вариантов не предложило. Осталось только представиться.

- А я Влада, хозяйка таверны! – сообщила и протянула дедку руку, чтобы пожать его.

Инспектор закатил глаза, а дед Михей склонился и чинно поцеловал мне кончики пальцев. Блин, вот я… пролетарка! Нет, чтоб присесть или хотя бы кивнуть, как у них тут здороваться принято? Даже покраснела чуть от смущения.

- Стало быть, Хозяюшка новая, – старик оглядел меня оценивающе. – Ну, добре, добре. Вот и познакомились.