– Да нет, – со вздохом ответил Ганс, – я наверняка провалился.

– Не болтай вздор? Говори, чего тебе хочется, пока я не передумал.

– На рыбалку, бы мне сходить в каникулы, как прежде. Можно?

– Если выдержал – безусловно, можно.

На другой день – это было воскресенье – лил проливной дождь, грохотала гроза, и Ганс до вечера просидел у себя в комнатке за книгами. Вновь и вновь он припоминал все упражнения, доставшиеся ему на экзаменах, и всякий раз приходил к заключению, что ему просто не повезло. Ведь он мог бы справиться и с гораздо более трудными заданиями. Ну, конечно, он не выдержал! И опять у него голова болит! Он почувствовал в душе все нараставший страх и в конце концов с тяжелым сердцем отправился к отцу.

– Пап!

– Чего тебе?

– Спросить я хотел… Вот ты говорил, чтоб я пожелал себе что-нибудь. Но я лучше не пойду на рыбалку…

– Это еще почему?

– Да потому что я. Знаешь, я хотел спросить, можно ли мне…

– Ну-ну, выкладывай! Не ломай комедию! Что ты; там еще выдумал?

– Если я провалился… Можно мне в гимназию поступить?

Господин Гибенрат оторопел.

– Что? В гимназию? – вдруг взорвался он. – Ты… Да кто это тебе в голову вбил?

– Никто Я просто так говорю. – На лице Ганса отразился смертельный страх, но отец ничего не замечал.

– Ступай, ступай? – воскликнул он, сопровождая свои слова раздраженным смешком. – Что за сумасбродство! В гимназию! Я пока еще не коммерции советник!

И господин Гибенрат так резко отмахнулся, что Ганс понял – все просьбы бесполезны. В полном отчаянии он вернулся к себе в каморку.

А отец еще долго ворчал: «Вот неслух! Придумал тоже! В гимназию! Эк куда хватил!

С полчаса Ганс просидел на подоконнике, упершись взглядом в свеженатертый пол. Он пытался представить, что же будет, если ему не удастся поступить ни, в семинарию, ни в гимназию и вообще не придется больше учиться. Его поставят за прилавок учеником в какой-нибудь сырной лавочке или определят в контору, и он проживет жизнь, как те скучные и жалкие людишки, которых он так презирает. А ведь он во что бы то ни стало хотел подняться выше их.

Его красивое умное лицо исказилось от гнева и боли. Вдруг он вскочил злобно плюнул, схватил латинскую хрестоматию, изо всей силы швырнул книгу об стену и тут же выбежал из дома, прямо под дождь.

В понедельник утром он пошел в прогимназию.

– Ну, как твои дела? – спросил директор, подавая Гансу руку. – Я тебя еще вчера поджидал. Как сошли экзамены?

Ганс низко опустил голову.

– Что с тобой? Ты плохо отвечал?

– Да, кажется.

– Ничего, потерпи, – утешал его старый директор. – Вероятно, еще до обеда мы получим ответ из Штутгарта.

Время до обеда тянулось невероятно медленно. Из Штутгарта не поступило никаких сообщений, и дома за обедом Ганс давился каждым куском от сдерживаемых рыданий!

В два часа пополудни, когда Ганс вошел в класс, учитель уже стоял за кафедрой.

– Ганс Гибенрат! – громко вызвал он. Ганс вышел вперед, и учитель протянул ему руку со словами:

– Поздравляю тебя, Гибенрат Ты выдержал обще земельный экзамен вторым!

Наступила торжественная тишина. Открылась дверь, и вошел директор.

– Поздравляю, поздравляю! Ну, а теперь что ты нам скажешь?

Внезапно нахлынувшая радость словно парализовала Ганса.

– Неужели так ничего и не скажешь?

– Если б я знал! – вырвалось у Ганса. – Я бы и первым выдержал!

– Ну, теперь беги домой и сообщи новость отцу, – обратился к нему директор. – В классы можешь больше не приходить, через неделю мы все равно распускаем на каникулы.

Ганс выскочил на улицу, голова у него шла кругом. Базарная площадь была залита солнцем, липы стояли на своих местах, все было как всегда, но Гансу все казалось необыкновенно красивым, каким-то значительным, радостным. Ведь он выдержал! Занял второе место! Но вот схлынула первая волна восторга, и Ганса охватило горячее чувство благодарности. Теперь ему нечего бояться встречи с пастором! Теперь он будет учиться дальше!4 Не грозит ему ни сырная лавка, ни контора Да и на рыбалку он теперь будет ходить!