— Фотомодель, — сел он на стол и схватил в руки маркер, опустив голову. — Но она затаскала меня по врачам, потому что у нас не было детей.

Вечная складка между его бровей стала ещё глубже. Он встал, подошёл к окну. Оксанка молча смотрела на его благородный профиль, на мужественные скулы с трёхдневной щетиной — у него должны быть потрясающе красивые дети.

А потом Влад открыл маркер, который так и держал в руках, и по стене вслед за ним потянулась неровная зелёная полоса от окна до самой двери.

— Что ты делаешь? — испуганно спросила она, глядя на его безжалостный росчерк.

— У меня не может быть своих детей, — он бросил на стол фломастер, потом колпачок. — Даже ЭКО и любая другая искусственная процедура невозможна. Только усыновление. Я категорически бесплоден.

Оксана непроизвольно приложила руку к животу — малыш зашевелился, словно тоже возмутился несправедливостью этого мира. И она не знала, что сказать.

— Мне очень жаль, — она потянулась и закрыла маркер, чтобы не встречаться с ним глазами.

— Да, мне тоже, — он перехватил её руку, заставив посмотреть на него. — Поэтому, поверь мне. Я буду любить этого малыша как родного. Может быть даже больше, чем его настоящий отец.

Так и держа её за кончики пальцев, так и глядя в глаза, он опустился на колени.

— Можно? — он поднёс ладонь, не смея прикоснуться.

Она кивнула, и его тёплая рука легла на её живот. На ещё такой небольшой живот, обтянутый чёрной водолазкой.

— Он девочка, мальчик? — спросил он и вздрогнул. Это крошечное существо внутри неё толкнуло его руку.

— Я не знаю. Мне сегодня как раз на УЗИ, — виновато пожала она плечами.

— Возьми меня с собой, — он умолял её со своей коленопреклонённой позы.

И она не смогла отказать.

В коридоре районной женской консультации Влад опасливо оглядывался, словно попал в логово беременных самок троллей. Хотя в джинсах и свитере, со своей осанкой артиста балета, он вызывал нескромный интерес даже у этой преданной своим мужчинам публики. Поклонись он, так мог бы сорвать и аплодисменты, так внимательно за ним наблюдал с десяток пар женских глаз.

Его разглядывали с восхищением, а Оксанку с пристрастием. А, глядя на её выступающий живот и на то, как поспешно он кинулся поднимать уроненную ею косынку, наверно, и с завистью.

— Оксан, ты уверена, что здесь тебе дадут профессиональную консультацию? — спросил он тихо. — Что окажут квалифицированную помощь в случае чего?

— Уверена, — посмотрела она на него укоризненно. — А вот что тебя пустят со мной в кабинет, не очень.

— Как не пустят? — неподдельно испугался он. — С мужьями разве не пускают?

— А ты много видишь здесь мужей? — бессовестно издевалась она, обидевшись за персонал этого учреждения, и наказывая его за высокомерие. — Здесь всё строго.

Он хитро прищурился и сказал ей в самой ухо:

— У меня есть секретное оружие.

Но на его обворожительную улыбку, пожилая женщина в белом халате, лишь строго взглянула из-за половинок очков, сдвинутых на кончик носа, и махнула на стул.

— Ложитесь на кушетку, — приказала она Оксане.

Она потыкала в клавиши аппарата, на экране которого ещё висело размытое чёрно-белое изображение и протянула к Оксанкиному оголённому животу бутылку с гелем.

— Ниже, ниже, — показывала она на брюки.

И Оксанка невыносимо покраснела, стесняясь конечно, не доктора, а Влада.

— Посмотрим, — немилосердно ткнула доктор холодным датчиком и размазав гель, плотно прижала.

Влад весь обратился в зрение, наблюдая за меняющейся на экране картинкой. А Оксанка затаила дыхание, чувствуя, как сильно давит этот прибор на живот.