Торваль кубарем скатился с моей спины в траву. Я осторожно дохнула на него горячим воздухом, стараясь не обжечь. Потом свернулась кольцом и положила голову на передние лапы, наблюдая, как он приходит в себя после полёта.

Наконец Торваль взглянул на меня, сел и встряхнул головой – из его волос посыпались травинки и мелкий лесной мусор.

– Не лучше ли нам вернуться? – спросил он. – Я имею в виду…

– Я поняла, – усмехнулась я. – Думаю, не стоит. На Земле эти места практически безлюдны, а там нам придется лететь над человеческими поселениями, где много магов. Честно говоря, я предпочитаю скрываться от здешних вооруженных сил, это проще.

– Насколько ты уязвима для здешнего оружия? – спросил Торваль. – Эти летающие штуковины могут тебе что-нибудь сделать? По-моему, та, которую мы видели сегодня, была побольше тебя раза этак в три.

– Это был мирный самолет, – пояснила я, – он просто перевозит пассажиров. Ну, как корабль. Военные – те, что в состоянии за мной угнаться, – намного меньше, но отлично вооружены. Правда, если мне придется ввязаться в бой с парой боевых вертолетов, я бы поставила на себя, но вот с истребителями уже сложнее – они быстрее, хотя я маневреннее… Но, конечно, если они применят ракеты с ядерными боеголовками…

– Какое место у тебя наиболее уязвимо? – продолжал допытываться Торваль, пропустив мимо ушей незнакомые термины. Хотя почему незнакомые, может, он по телевизору такое видел и слышал!

– А зачем тебе знать?

– Ты мне не доверяешь?

– А почему я должна тебе доверять?

– Мы обязаны друг другу жизнями.

– Хороший аргумент, – кивнула я. – Ладно. Меня сложно достать. Ну, задняя часть интереса не представляет. А спереди… Чешую можно пробить вот здесь, под передней лапой, и здесь, под подбородком. Но я редко задираю голову. В любом случае это будет не смертельная рана.

– Если тебе воткнут копьё под переднюю лапу, могут достать сердце, – заметил Торваль.

Я отрицательно качнула головой.

– У меня сердце смещено. Оно здесь, – я коснулась середины груди, – за грудной костью, а её и пулей не пробьешь, разве что ракетой. Но от ракеты я, пожалуй, успею увернуться.

Я умолчала о том, что вообще-то у меня не одно сердце. Стоит иметь в запасе хоть что-нибудь.

– Ты забыла о ядах, – сказал Торваль. – Я ведь говорил – порой хватит и одной царапины…

– Верно, – нехотя согласилась я. – Придется поостеречься… Знаешь, я, пожалуй, превращусь обратно. Мало ли что…

– Сперва разожги костёр, – сказал Торваль и невольно поежился. Видимо, после путешествия на моей раскаленной спине ему сделалось зябко.

Хотя стояла середина лета, ночью было холодно – такое в этих краях не редкость. Поскольку у костра можно греться только одним боком, а теплой одежды у нас при себе не было – рассчитывали ведь просто посидеть в кафе, а не скитаться по лесам! – то ночевать было неуютно, во всяком случае, Торвалю. Мне что – меня грел собственный огонь, так что ветровку я готова была одолжить спутнику, но передумала: он привык ночевать под открытым небом, уж не окоченеет. А я хоть под голову эту тряпочку положу…

Торваль разбудил меня на рассвете и, не сказав ни слова, зажал мне рот. Я покрутила пальцем у виска и вопросительно посмотрела на него. Торваль кивнул куда-то в сторону поселка, над которым мы вчера пролетали. Я прислушалась. Кто-то осторожно шёл через лес, стараясь не шуметь. Конечно, до любого алья им было далеко, он расслышал шаги, должно быть, от самого их жилища. Мог бы и пораньше меня разбудить, к слову, давно бы уже улетели!

Торваль показал мне три пальца – ясно, к нам приближались трое. У меня не настолько хороший слух: определить, что в лесу кто-то есть, я могу, но пересчитать их и определить по характеру шагов, кто высок, кто низок, кто опытный лесовик, а кто приехал на прогулку из города, увы, не могу.