Лорд Питер послушно спрыгнул и встал рядом, теребя пальцами пояс. Его большие серые глаза беспрестанно скользили по полю. Внезапно он сжал Паркеру руку и живо зашагал к невысокому сооружению в деревенском стиле у дальней стены ограды. И там повел себя как терьер на охоте: нос вперед, кончик языка прикушен. Перепрыгнул ограду, повернулся к Паркеру и спросил:

– Ты читал «Песнь последнего менестреля»?[17]

– Большую часть выучил наизусть в школе, – ответил Паркер. – А что?

– В ней есть один персонаж, гоблин-паж, который в самые неподходящие моменты кричит: «Нашел! Нашел! Нашел!» Я всегда считал его жутко надоедливым. А теперь понимаю его чувства. Смотри сюда!

Неподалеку от ограды были следы мотоцикла с коляской – на узкой грязной тропинке, идущей под прямым углом к главной дороге.

– Отлично, – похвалил Паркер. – Новая покрышка «Данлоп» на переднем колесе, на заднем старая. На колесе коляски резина «Гайтер». Приметней не придумать. Следы ведут от дороги и возвращаются обратно на дорогу. Парень откатил мотоцикл сюда на случай, если мимо пройдет человек пытливого ума и решит его стянуть или срисовать номер. На своих двоих пошел к пролому в заборе, который присмотрел днем, и перелез на территорию. После истории с Кэткартом испугался и кратчайшим путем рванул через заказник к своей машине. Так-так.

Паркер сел на ограду и, вытащив записную книжку, стал заносить в нее уже известные приметы искомого человека.

– Для старины Джерри расклад становится немного благоприятнее. – Лорд Питер оперся о стену и стал старательно насвистывать то место «Страстей по Матфею» Баха, где упоминаются дочери Сиона.

– Интересно, – проворчал Фредди Арбатнот, – какой идиот придумал воскресные дни.

Он с противным лязганьем ворошил уголь в камине библиотеки и разбудил полковника Марчбэнкса, который промямлил:

– А? Воистину так, – и тут же снова уснул.

– Вам ли жаловаться, Фредди, – заметил лорд Питер, который уже некоторое время был занят тем, что чрезвычайно раздражающим образом по очереди открывал и закрывал все ящики письменного стола и вяло щелкал туда-сюда шпингалетом французского окна. – Представьте, как тоскливо старине Джерри. Надо бы черкнуть ему строчку-другую.

Он вернулся к столу и взял лист бумаги.

– Вы не в курсе: этой комнатой часто пользовались, чтобы писать письма?

– Понятия не имею, – ответил достопочтенный Фредди. – Сам я никогда их не пишу. Какой в этом смысл, если можно послать телеграмму? Вынуждаешь людей писать ответ, вот и все. Но Денвер, по-моему, мог писать где угодно, в том числе и здесь, а день-другой назад я видел, как полковник возился с пером и чернилами. Правда, полковник? (Тот что-то буркнул, отвечая на обращение к себе, как собака, водящая во сне хвостом.) А что случилось? Чернила закончились?

– Я просто поинтересовался, – спокойно ответил лорд Питер. Он поддел канцелярским ножом верхний лист из стопки промокательной бумаги и поднес к свету. – Ну что, агент Промокашка, весьма неплохо. Пять баллов за внимательность, продолжайте наблюдение. Вот подпись Джерри, а вот и полковника. А этот крупный почерк с растянутыми буквами принадлежит даме, насколько я могу судить. – Он снова посмотрел на лист, покачал головой, сложил его и убрал в записную книжку. – Похоже, ничего важного. Но как знать. Все-таки синица в руках. Пусть пока побудет у меня. Семейная ищейка взяла след, а это чертовски возбуждает…

Полковник фыркнул.

Воскресенье продолжалось. Паркер уехал на машине в Кингс-Фентон с заданием заглянуть по дороге в Риддлсдейл и поинтересоваться там насчет зеленоглазого кота и молодого человека на мотоцикле с коляской. Герцогиня прилегла. Миссис Петтигрю-Робинсон вытащила мужа на короткую прогулку. Миссис Марчбэнкс где-то наверху наслаждалась общностью мыслей с супругом.