– Так дело в этом? – мямлю, хмурясь. – В цифрах? Какой в них смысл?

– Прошу Вас, останьтесь в доме, не срывайтесь в бега. Насильно удержать не могу, но надеюсь, что Вы прислушаетесь.

– Вы не ответили, – сжимаю губы и кулаки, совершенно не получается контролировать эмоции.

– Завтра Ярослав привезет ноутбук, настроит. Поработаете удаленно. Всего доброго, Вера.

Он разворачивается, а мне так хочется его в спину толкнуть! Со всей дури прям, чтобы прорвать эту оборону, пробиться к сердцу, вытащить из него всю душу! Когда удаляется в сторону машины, ищу взглядом, что бы кинуть вслед. Что-то небольшое, не ранить хочется, а лишь внимание по-детски привлечь. Он забирается в минивэн, назад, но дверь не закрывает и это служит для меня сигналом.

Первый шаг делаю как будто против воли, как будто сама через себя переступаю, через невидимую преграду. Дальше – проще. Сердце только вот-вот выпрыгнет, так бессовестно колотится, что жаром сверху донизу заливает. Но я такой отчаянной себя ощущаю, такой храброй! Не по прямой идеальной дорожке иду, разрывая мерным стуком каблуков тишину, а точно с альпинистским снаряжением в гору лезу и вот-вот достигну вершины.

Заглядываю в салон, скромно улыбаюсь.

– Ярослав научил меня, как женщине положено выражать благодарность к мужчине, – топлю заготовленную по пути фразу, ненавязчиво отводя от себя стрелки, и на секунду смущенно потупляю взор.

Немного задираю довольно узкое платье вместе с пальто, становлюсь одной ногой на ступеньку, второй шагаю в салон и, не разгибаясь полностью, целую его в щеку.

В груди будто капсула взрывается, а ее содержимое распространяется по всему организму, окутывая каждую клеточку. В ней все – влечение, страсть, огонь, нежность, доверие, надежды и мечты. Все, что копилось во мне годами вырывается наружу. Необратимо.

– Спасибо, – шепчу и только после этого отстраняюсь.

Возвращаюсь в дом, так и не взглянув на него и ни разу не обернувшись. От придирчивого взгляда Ярослава будто уворачиваюсь, ловко обогнув его.

– Пока, котята. Не скучайте, – прощается со смешком и выходит, неслышно прикрыв за собой дверь.

– Ну и чем займемся? – вздыхает брат.

– Для начала, приберемся.

Сашка делает такое кислое лицо, что у меня слюна во рту скапливается, как будто кто-то рядом терзает лимон, но потакать его капризам я не намерена. Хочу быть хозяйкой в этом доме. Во всех его домах, во всех квартирах, в мыслях и сердце. Полноправной и единственной. А для этого, похоже, придется потрудиться.

11. Глава 11

Салим спал на лавке, когда мы подходили к подъезду. Рядом – недопитая бутылка виски, три пустые из-под пива и одна из-под чекушки водки. А мне надо на ком-нибудь выместить свое раздражение.

– Вера, – шикает брат, когда, круто сменив траекторию, я иду к кажущемуся безжизненным телу. – Ну, капец… – принимает всю безнадежность своего порыва остановить меня.

Но здравие Радова только доказывает мою теорию: мы с братом были просто наказаны за непослушание.

Я сидела смирно полторы недели. В самом деле работала удаленно. Покровский звонил, когда требовалось под диктовку написать письмо, три дня я вообще ни о чем не догадывалась, но где-то в среду следующей недели наконец-то дошло, что он просто издевается, так как давно в состоянии набирать текст сам.

Раз в три дня приезжал Ярослав, оставлял продукты, дожидался, когда я разберу сумки, уточнял, нужно ли что-то еще и, получив ответ «нет», удалялся. Вопросов я не задавала, Сашка вообще предпочитал на глаза не показываться, справедливо рассудив, что Ярослав свою пробежку не забыл.