– Подарок, – сказала она, и подмигнула.

Такой нарядной я её ни до, ни после не видел. Она заехала за мной в условленное место на кэбе. Помимо запаха духов, от неё уже немножко пахло алкоголем и сигаретами. Всю дорогу до ресторана она разговаривала с индусом таксистом, разговаривала любезно и, видимо, остроумно, потому что кэбмен постоянно хохотал и бил рукой по рулю. Но я не мог понять, что говорит Лори, потому что говорила она быстро и как-то очень по-лондонски. Когда мы доехали до места, она вышла из такси первой, потом дождалась меня и решительно ухватила меня под руку.

– В ресторане нас ждёт моя старинная подруга, она приехала из Суррея, – сказала Лори медленно, специально для меня. – Она очень хорошая. Завтра она идёт на твой спектакль. Я уже купила ей билет. Не так уж часто удаётся похвастать перед подругой парнем, про которого пишет «Дейли телеграф».

12 января

В тот день у меня был выходной. Я не запланировал никаких встреч и перед самим собой не брал никаких обязательств что-то написать или прочесть. Я отправился на ужин с Лори с лёгким сердцем, ожидая чего-то особенного.

Ресторанчик, в который она меня пригласила, оказался совсем небольшим. В нём сильно пахло специями, народу было немного, интерьер мне показался совсем небогатым, но Лори там были рады. И худенький, маленький, совсем чёрненький индус, который открывал дверь, и толстый индийский дядька в строгом костюме, но с кудрявой бородой и в тюрбане, видимо управляющий или администратор. Он раскланялся, покачал из стороны в сторону головой и оскалил большие белые зубы.

Когда мы вошли, Лори скинула с плеч тонкий шерстяной платок, который был на них наброшен, и закутала им руки, которые часто дрожали. Она этого очень стеснялась. А иногда у неё заметно подрагивала голова. Однако, когда она выпивала, подрагивание и дрожание пропадали.

Мы подошли к столику, за которым сидела дама, на вид младше Лори, однако в очевидном тёмно-русом парике и с чем-то меховым, наброшенным на плечи. Дама быстро оглядела меня и поднялась навстречу Лори для радостных объятий. Она оказалась чуть выше моей домохозяйки, тоже с абсолютно прямой спиной, широкими плечами, тоже с большим бюстом, но, в отличие от Лори, с формами и в остальных местах.

Мне уделили совсем немного внимания. Две подруги зацепились языками, и я был уже практически не нужен. Судя по отдельным фразам и по упоминанию России, Сибири, театра и имени Юджин, Лори всё рассказала обо мне своей подруге, которая представилась Джейн. Та периодически восхищенно переспрашивала: «Оу! Риали?!» – и посматривала на меня. Говорили они так быстро, что я ничего не мог разобрать. Они сразу же заказали себе выпить: Джейн попросила джин-тоник, а Лори – виски. Я попросил пива. На что Лори сморщилась и, подмигнув, сказала: «Надеюсь, пиво ты будешь пить без молока?» – и, видимо, сразу же рассказала Джейн про то, как я пью чай, потому что, дослушав её, Джейн засмеялась, посматривая на меня, да и Лори тоже.

Обе дамы заказали себе что-то, даже не заглянув в меню. А для меня это меню было китайской грамотой. Я заказал себе какую-то курицу, потому что слово «чикен» было мне понятно. Только «чикенов» там было много, в разных вариантах. Я ткнул пальцем наугад. Лори поинтересовалась моим выбором, одобрила его, многозначительно кивнув и выпятив нижнюю губу.

Это уже потом Лори рассказала мне, что они с Джейн, будучи детьми дипломатов, ещё в дошкольном возрасте стали ходить в одну балетную школу в Вене, где служили их отцы. Она рассказала, с каким трудом они покидали нацистскую Вену и возвращались в Лондон. Дом её отца когда-то находился в районе Челси. Но, поскольку она родилась в Австрии и всё раннее детство и даже начальную школу прожила не в Лондоне, у неё всегда был и так и остался специфический выговор. А в Челси, сказала она, этого всегда не терпели.