Хотя бывает, что вся пьеса состоит из таких ударов ниже пояса. «Предупреждение малым суденышкам» Теннесси Уильямса, например. Там все несчастные: и кочующая косметичка, и ее безработный любовник, и спившийся врач, и юная дурочка, которая ходит умываться в общественный сортир. Рассказчик, старый одинокий бармен, – тоже.

Даже непонятно, кому больше сочувствовать.

В мое время в парикмахерских висели объявления: «Герои Советского Союза, Герои Социалистического Труда, полные кавалеры Ордена Славы обслуживаются вне очереди».

Что будет, если два Героя и один полный кавалер Славы вдруг окажутся в одной парикмахерской?

Ответ простой: их будут стричь в порядке живой очереди.

Но я отвлекся.

Я о предыдущем рассказе «Ангелочек». Кто читал, говорят: тема беспроигрышная. В смысле, очень слезовыжимательная. В общем, удар ниже пояса.

Возможно.

Но если присмотреться, эти удары сыплются отовсюду.

Чем больше возможностей, тем больше тупиков. Чем больше удачных карьер, тем больше падений с переломами. Чем ослепительней богатство, тем невылазнее бедность. Чем сильнее медицина, тем она дороже: ах, как обидно помирать, потому что денег не хватило.

Человек едет в метро с сыном-олигофреном. Парень жует бублик, глядя вокруг бессмысленно-веселыми глазами; лицо отца покрыто горем, как серым пыльным загаром.

В желтой газете написано: робкая девочка взяла кредит на дорогой мобильник (чтобы стать вровень с подружками), ее уволили, и она покончила с собой.

Это, конечно, ужасные случаи, злая судьба, стечение обстоятельств.

Ну, хорошо.

Просто семья, обыкновенная семья, считающая копейки на прожитьё. Их родители считали копейки, их дети будут считать копейки. На большее нет сил, времени, возможностей души и тела: трудно заработал – экономно истратил; всё. Вот рамка их бытия, вот их заботы, вот их радости и страхи. Вот вам человек, который венец творения, который как-то там особенно гордо звучит.

Это что, не удар ниже пояса?

Так что будем описывать жизнь в порядке живой очереди.

Немолодой интеллигентный человек рассказывает о своем племяннике:

– Чудесный мальчик! Очень подвижный, общительный. Добрый, умеет посочувствовать. Веселый, любознательный. Даже, я бы сказал, умный. Но… – мой собеседник болезненно сморщил лоб. – Но он иногда…

В моем уме пронеслась вся серия молодежных пороков.

Пауза меж тем длилась.

– Он что? – осторожно спросил я.

Негромкий горький вздох:

– Он иногда лжет.

Я, конечно, кивнул. Но в уме расхохотался. Боже ты мой! А я-то думал, что он иногда громко ругается матом. Хамит родителям. Прогуливает школу. Не приходит ночевать. Иногда выпивает. Берет деньги без спросу. Покуривает травку. Колется… А он всего-то иногда лжет.

Врет, проще говоря. Всего делов!

Потом мне стало стыдно за свой внутренний хохот.

Ведь мама с папой (а также бабушка с дедушкой и дядя с тетей) с детства нам объясняли, что врать нехорошо. Почему? А вот нехорошо, потому что плохо.

Мы, конечно, верили. Старались не врать. Когда врали – краснели и запинались.

Но вот что интересно. Религия (христианская) не считает ложь особым грехом. В списке семи смертных грехов лжи нет. В Ветхом и Новом Заветах тоже нет запрета на ложь. Сказано насчет верных весов и верных гирь: мерзок перед Господом всякий, делающий неправду (Вт., 25.16). Но это – именно делание неправды. То есть обман, который наносит реальный ущерб. Отсюда же запрет на лжесвидетельство (9-я заповедь).

Конечно же, Св. Писание полно осуждения лжи. Говорится, что мир лежит во лжи, что люди живут во лжи, и т. п. Ложь земная