– Может, так и надо поступить. Может, мне надо сдаться, – сказал я, не в силах вздохнуть полной грудью. Чем больше воздуха я набирал в легкие, тем хуже становилось.

– О чем ты таком говоришь? – спросила она, впервые пытаясь сохранить на лице свое фирменное бесстрастное выражение. – Лучше слушайся меня. – Она подцепила край моей футболки. – Я не позволю им тебя забрать, а ты так просто меня не оставишь, слышишь?

– Думаешь, я этого хочу? – выпалил я.

– Да, они погибли, это ужасно, но ты не обязан теперь бросать меня. С этого момента ты будешь ставить свою жену и брак выше всего остального. Ты выберешь нас, а не это чувство вины, не свою чертову мораль, и даже не то, как правильно было бы поступить! Пусть я буду эгоистичной или плохой, я это принимаю. Пусть будет так, черт подери! Они не поймут, что ты не хотел причинить никому вреда. Не станут смотреть на то, что здание выбирал не ты и не зажигал те фонари. Трэвис, тебя просто арестуют. Арестуют, наденут на тебя наручники, заберут далеко от меня и…

Ее нижняя губа задрожала.

Я прижал ее, трясущуюся, к груди.

– Детка, – удивленно сказал я. Еще никогда не видел ее такой разбитой.

Она оттолкнула меня, все еще удерживая мою футболку в кулаке.

– Не совершай глупостей, Трэвис. Даже не смей!

Она сжала вторую руку в кулак и в отчаянии ударила меня в грудь.

Мне не было больно, но тем самым она хотела подчеркнуть свои слова.

В ее глазах стояли слезы.

– Ты единственная моя семья. Слышишь? Если я тебя потеряю, то потеряю все остальное.

– Но есть еще папа и мои братья, Шеп и Америка. Марк и Пэм. Финч. Голубка, ты не одна.

– Ты, Трэвис, – сказала она, указывая мне на грудь, – мне нужен только ты. Ты самый важный человек в моей жизни. – Она покачала головой и пожала плечами. – Не хочу жить без тебя. Больше никогда ничего подобного не говори, слышишь? Ты не можешь пойти и сдаться. Не можешь так со мной поступить.

– Хорошо, – заморгал я и снова притянул ее к себе, покачивая и пытаясь успокоить. Поцеловал ее в висок, злясь на самого себя.

Я знал, что не могу бросить Эбби, даже ради того, чтобы поступить по совести. Просто хотел, чтобы она остановила меня. Тревожить ее тем, что я не собирался делать, было, конечно, подло.

– Ты права, я не… я не хочу, чтобы меня арестовали. Мне просто нужно было услышать от тебя эти слова.

– Вот и хорошо. Я буду повторять это столько, сколько нужно. По десять раз на день. Возьму вину на себя, буду шантажировать тебя угрызениями совести, умолять тебя, что угодно, но не бросай меня.

Я вздохнул и потер загривок.

– Господи, не могу поверить, что я только что поступил так с тобой. Прости, я запаниковал.

Она подняла голову, а по ее щеке скатилась слеза.

– Я понимаю. Это слишком тяжело. Не виню тебя за то, что случаются моменты слабости. Только пообещай, что будешь бороться за то, чтобы остаться со мной. Что никогда не перестанешь бороться за нас.

Я подавил волну эмоций и стиснул челюсти. Она любила меня так же сильно, как и я ее. Даже не знал, что такое возможно.

– Хорошо, голубка. Хорошо… обещаю.

Она прижалась лбом к моей груди, тяжело вздохнула и кивнула. Собравшись с мыслями, она перевела взгляд на землю, будто решилась довериться мне, принять, что я не разрушу ее жизнь. Эбби смахнула с глаз слезы, развернулась на пятках и ушла в направлении своего класса.

В воздухе все еще висел запах дыма. Эбби шла все дальше, скрываясь из виду, оставляя за собой лишь пепел от моей совести.

Я шел к квартире, шлепая по мокрым ступенькам. Между занятиями я то и дело попадал под дождь, небеса не щадили меня, и я был этому рад.