- Нет, - Эва отступила и покачала головой. – Это не ты. Ты… заблудилась.

- Глупости. Я просто не захотела возвращаться и все. Зачем?

- Там жизнь.

- И здесь тоже! Оглянись! Смотри… - взмах рукой и комната, очертания которой и без того были смутными, как это случается во сне, исчезла.

Луг.

Тот самый, из детства.

Синяя нить реки. Цветы. Запах их тяжелый, и это заставляет отступать. Во снах запахи – редкость. А тут… и Тори кружится, превращаясь в себя, прежнюю.

- Здесь лучше, чем там! Знаешь, почему?

- Нет.

Надо… надо уйти. Куда? Как вырваться из сна, если он становится реальностью. Не верить. Просто не верить. И… и Эва сюда пришла не просто так. Ей помощь нужна.

- Потому что здесь все так, как я хочу! Смотри!

- Девочки… - матушка шла по лугу, и ветер тянул юбки её легкого платья. Дрожали ленточки на шляпке, которую матушка придерживала одной рукой. – Идемте. Мороженое тает…

Мороженое?

- Берти все съест.

- Не съест, - шепнула Тори. – Я ему не позволю! Это ведь мой сон.

- Нет, - Эва покачала головой. – Это мой сон.

- Он может стать общим. В конце концов, что тебя ждет? Да, может статься, за тебя все-таки заплатят, но не факт…

Не слушать.

Но не получается.

- Ты ведь сбежала из дому. Опозорила и себя, и семью. О побеге узнают. Даже если попытаться скрыть, все равно узнают. Есть ведь слуги, а они не будут молчать. Так что скоро о твоем поступке заговорят все. Все-все, Эва! – это она прошептала на самое ухо. – И что тогда? Замуж? Кому ты после всего нужна?!

Обида закипала внутри.

Эва не виновата, что… что все так.

- Ты стала здесь злой.

- Нет. Это ты всегда была слишком добренькой. А на самом деле им проще тебя похоронить. Раз и нету. Или запереть где-нибудь. Где они заперли меня? В поместье? Так и с тобой сделают. Чтобы приличий не нарушать. А в моем мире… они будут нас любить! Всегда! Что бы ни случилось!

- Но это ведь неправда!

- Пока ты в нее не поверишь. А когда поверишь, будет правдой. Так что, Эва, дорогая, выхода у тебя нет… тебя продадут. Возьмут и продадут. Как лошадь. А дальше что? Что с тобой сделают? Знаешь? Хочешь расскажу?

- Откуда ты…

- Во снах людей столько всего, - она села на качели и легко оттолкнулась ногой. – Жаль, что я не до всех могу дотянуться. До тебя могу.

- Вернись.

- Зачем? Чтобы матушка опять приставила ко мне гувернантку? Чтобы мучить себя чистописанием? Или составлением букетов? Чтобы слушать о долге? О том, как я должна себя вести? И выйти замуж за того, на кого укажут? А потом променять одну клетку на другую? Не от этого ли ты бежала, Эва.

- Я… я просто влюбилась.

- Нам нельзя влюбляться. Тебя ведь предупреждали.

Да. Предупреждали. Но… но никто не говорил, что невлюбляться так сложно!

- Себе хоть не ври. Любовь не при чем. Тебе просто надоела та жизнь. Я тебе предлагаю новую. Совершенно иную! Такую, в которой ты будешь счастлива! Всегда! Каждое мгновенье!

Ложь.

- А врать ты так и не научилась, - и Эва сделала единственное, что могла, стерла этот сон.

И… дальше что?

Назад? В тело?

Тогда… тогда и вправду все зря. Нет. Она не отступит. И страшно. Безумно страшно. Тори сошла с ума? Или это не Тори? Это разум играет в игры? Тори не вернулась, но… но это не значит, что именно её Эва и встретила.

Думай.

Думай же. Не о любви. О спасении. Нужно дотянуться до… до брата. Он ведь приехал, так? И должен быть… в городе должен быть. Где? Дом.

Их городской дом.

Эва год уже там не была, но представила его себе таким, каким помнила. Серое мрачное строение в готическом стиле. Высокая ограда. Каменные чудовища на карнизах. Матушкины петунии, которыми она пыталась хоть как-то развеять поселившуюся в доме черноту.