Уже к 1994 году у российских элит появилось четкое понимание: в Европе Россию не ждут. За исключением некоторых ведущих политиков (вроде Гельмута Коля) никто и не пытался переубедить в этом Москву. России предлагали не партнерство (и уж тем более не дружбу), а нечто вроде мягкого подчинения. От чего Москва нервничала все больше. Отчасти это привело не только к народному протесту, но и к возмущению самих российских элит. Ельцин, впавший в крутое алкоголическое пике, все чаще позволял себе резкие высказывания.

Однако для Запада это выглядело скорее забавно, нежели устрашающе, потому что Россия по-прежнему зависела от американских и европейских траншей. Особенно после «черного августа» 1998 года, когда дефолт рубля обесценил реформы предыдущих лет. Только появившийся средний класс был уничтожен, а правительство оказалось не способно выполнять социальные обязательства. Иностранные инвесторы ушли из страны. И только новые – еще более щедрые – кредиты Международного валютного фонда вытянули Россию из долговой ямы. Еще один шанс на сближение? Отчасти да, но его тут же разрушил югославский кризис.

Решением по Сербии Запад поставил Россию, исторически являвшуюся защитником христианских, славянских народов в Европе, в унизительное положение. Американские «Томагавки» устремились на Белград, добивая российско-американские отношения. Премьер-министр Евгений Примаков, направлявшийся в Вашингтон за новыми кредитами, развернул самолет над Атлантическим океаном, а Москва отвернулась от Запада. При всей зависимости от МВФ и Всемирного банка Кремль не мог наблюдать, как «Томагавками» стираются последние следы влияния России в Европе, а заодно и остатки российского самоуважения.

Позднее Запад применит силовой сценарий смены неугодных лидеров и в других странах: Ираке, Ливии, Украине, Египте – тем самым демонстрируя, что есть диктатуры вредные, а есть полезные, и степень их благонадежности измеряется сугубо отношением к политике Вашингтона. Оправдывать Слободана Милошевича бесполезно, но почему аналогичные действия других лидеров так и не вызвали возмущения Запада? Да потому что действия эти шли ему на пользу.

Бомбардировка Сербии НАТО стартовала без уведомления России. «Томагавки» устремились к Белграду, а тысячи возмущенных россиян – к американскому посольству. Бомбардировка Сербии воспринималась как нападение на своих. Но Москва не смогла остановить ее, расписавшись в собственном бессилии.

Показательным стало вхождение в Приштину российских десантников. Батальон ВДВ ВС России взял под контроль аэропорт «Слатина». Колонна из БТРов и автомашин успела сделать это раньше, чем войска НАТО. Россияне, встретившие на пути отступавшие подразделения сербской армии, заняли круговую оборону аэропорта, выстроили блокпосты. Через четыре часа к ним приблизились английские джипы и танки. Российские солдаты взяли их в прицел ручных гранатометов. Командующий силами НАТО в Европе американский генерал Кларк потребовал от британского генерала Джексона отбить аэропорт, но тот, к счастью, не забыл дома мозги и отказался развязывать третью мировую войну. Силы НАТО окружили аэропорт, а позднее российские войска, оставшиеся без еды и воды, предложили поделить его в обмен на провизию. Тем временем Венгрия и Болгария отказали России в воздушном коридоре, и двести наших бойцов в «Слатине» оказались в блокаде. На что Мадлен Олбрайт ехидно заметила: закончилось все тем, что солдаты НАТО кормили русских, не давая умереть с голоду. Москва это до сих пор отрицает.