- Никаких проблем, - проблеяли все чуть ли не хором.

Но шеф, видимо, еще не закончил, потому что тут же продолжил:

- Еще, мне очень интересно стало, куда уходит вся моя благотворительность, направленная в этот детский дом? Я здесь не был очень давно, но не очень-то много изменилось с тех пор. Кто-нибудь объяснит мне, как так получилось, или так и будете хранить гробовое молчание и мычать что-то не членораздельное?! Да сколько я выделяю денег на это заведение ежемесячно, дети должны в Италию ездить отдыхать каждое лето, а не играть в шахматы какими-то непонятными игрушками.

- Олег Петрович, родненький, я сейчас все объясню, - спотыкаясь и запинаясь после каждого слова, проблеяла заведующая.

- В Ваших объяснениях я не нуждаюсь. Объясняться будете в прокуратуре по всем вопросам и статьям, которые Вам предъявят. Веры Вам больше нет. И я требую Вашей немедленной отставки.

- Но…

Но потом поднялся гвалт, как на базаре и расслышать что-то было весьма затруднительно, только Валентина Ивановна смотрела в мою сторону, что в пору было бы забраться под кресло для посетителей и не отсвечивать уже оттуда, пока это общество выясняет, кто прав, а кто виноват. Но я этого не сделала и прекрасно понимаю и осознаю все последствия, которые непременно будут, когда вся эта делюга закончится.

- Олег Петрович, …

- Достаточно, я сказал. Разбирайтесь в этом дерьме сами, решите только сейчас, отдаете ли вы Еву нам, - нам? Я не ослышалась? - С нее хватит уже стрессов. Я обещаю, что прослежу за ее будущем. Уж вам ли не знать, что свое слово я умею держать. Полагаю, что ситуация с Евой не единичная, поэтому пока только прошу разобраться во всем.

- Приведите девочку, - два слова от грузного мужчины, походу он тут самый главный, и заведующая самостоятельно вылетела из кабинета, как ошпаренная. Такой прыти за ней я еще ни разу не наблюдала.

Прошло еще минут пять, во время которых бабушка попыталась «перетянуть одеяло» на свою сторону, прикрываясь добрым именем деда, но все было без толку. С ней захотели «пообщаться» отдельно. И звучало это так, что ничего хорошего бывшую жену ученого уж точно не ожидало. И что-то мне подсказывает, что Еву ей не отдадут ни за какие коврижки, да и я почему-то уверенна, что сестра сама не захочет уезжать с нашей общей бабулей. Еще очень свежа в памяти та картина, как Ева вся съежилась при одном только виде родственницы. Ясно одно, что еще ничего пока не ясно, но я на всякий случай скрестила булки. Так оно спокойней как-то.

Ева вошла в кабинет и все споры разом стихли. Она и так-то не особо коммуникабельна, а тут я прямо таки увидела, что она замкнулась в себе и потупила взгляд в пол. Нехорошо.

Мужчины накинулись на девочку с расспросами точно также, как недавно и на меня. Вот нормальные, нет? Ну кто так делает то? И эта, мать ее за ногу, заведующая, стоит, как истукан, язык засунув в одно место.

- Уважаемые, может, вы хотя бы по очереди будете моей сестре вопросы задавать? Все же делайте скидку на ее возраст.

И снова началось: «С кем ты хочешь жить? Почему? Не боишься?».

 Одно, да потому. Ева не ответила ни на один заданный вопрос, просто подошла и встала возле меня. Думаю, такой поступок был достаточно показательным, да и шквал вопросов тут же стих.

Одна лишь бабка пыталась еще что-то вякать, мол, она вся такая больная и просто была вынуждена отдать на время Еву обратно в детский дом, пока не поправит здоровье. Полагаю, своими высказываниями она только больше вырывала себе могилу, потому что все ее слова шли явно не на пользу. Да и о каком опекунстве может идти речь, если «такие» проблемы со здоровьем?! Хотя, на мой взгляд, она выглядела вполне себе неплохо. Еще фору молодым может дать.