– Кроме того, я загружена работой в кофейне, а теперь… – Софи указала на расчеты Милдред, – еще это.

– В твоем графике найдется время для любви! – Милдред махнула рукой на прощание и ушла.

После ухода Софи Уотсон Харлан подождал тридцать минут, потом надел ковбойскую шляпу и пошел вниз по улице. Паз и Шпилька с довольным видом бежали за хозяином следом.

Харлан обнаружил Софи у кофейни, как раз около его стульев. Она перебирала какие-то замороженные продукты на маленьком столике.

– Я пришел, чтобы вернуть вам свитер, мисс Уотсон, и… – он плюхнулся на стул и откинулся на спинку, – потребовать назад мои стулья.

– Вы не можете тут сидеть! – Софи взяла у него свитер и надела его.

– Еще как могу! Это украденное имущество. Мое имущество. И я требую вернуть его мне до того, как кому-нибудь придет в голову безумная идея… – Он повернулся к ней и выгнул бровь: – И он попытается поставить на нем свое клеймо.

– У меня нет каленого железа для клеймения ваших стульев, мистер Джонс, поэтому принадлежность ваших стульев останется прежней. Хотя я с радостью повесила бы на них рекламную табличку с указанием имени мастера. – Софи хитро улыбнулась. – Это будет выражение моей признательности за то, что стулья временно переселились к парадной двери моей кофейни.

– Не нужно никаких табличек. Я не занимаюсь столярным делом. А это «временное переселение» стульев – не что иное, как воровство. Поэтому я буду сидеть тут до тех пор, пока вы не вернете то, что принадлежит мне.

Софи нахмурилась:

– Теперь эти стулья принадлежат мне и предназначены для платежеспособных посетителей. Только для таких посетителей! – подчеркнула она, увидев, что у ног Харлана расположились собаки, а Паз опустил морду на его сапог. – В кофейне запрещено находиться с собаками.

– Мы не в кофейне, а на улице. Что касается посетителей… – Харлан огляделся вокруг, затем через витрину заглянул в кофейню: – Их сейчас почти нет, поэтому я тут спокойно посижу. Если же появятся… как вы их там называете? – Он самодовольно ухмыльнулся, дразня ее.

Она поджала губы:

– Платежеспособные посетители.

Он указал на нее пальцем:

– Так вот. Если появится хотя бы один из них, с радостью освобожу для него местечко. На время.

Харлан надвинул шляпу на глаза и откинулся назад, словно приготовившись вздремнуть.

– Вы самый невыносимый человек в Эджертон-Шорсе! – прошипела Софи, и на секунду ему показалось, что она вот-вот швырнет ему в голову пакет с замороженными продуктами, который держала в руке.

Отчасти Харлан нашел ее склочность… интригующей. И черт побери, привлекательной!

– Я не позволю вам здесь находиться, если вы неплатежеспособный посетитель! – твердо произнесла Софи.

– А я не позволю вам оставить здесь мои стулья. Они мои, и я намерен, черт побери, сидеть на них! Стулья либо останутся здесь и я буду на них сидеть, либо вернутся на мое крыльцо. Выбирайте!

– Вы все равно будете здесь сидеть, что бы я ни делала?

– Вы даже можете подойти и поцеловать меня, но я все равно останусь!

Харлан не видел Софи из-под полей опущенной на глаза шляпы, но чувствовал, как она свирепеет. Он задался вопросом, не решится ли она его поцеловать, и на секунду даже на это понадеялся.

– Поцелую, когда наступит очередной ледниковый период!

– Нам во Флориде это не помешало бы. Здесь никогда не бывает льда.

Краем глаза Харлан заметил, как она сжимает и разжимает кулаки, и с трудом сдержал смешок. Если бы он знал, как приятно доводить Софи Уотсон до белого каления, уселся бы давным-давно возле ее кофейни!

«Эта женщина однозначно заслуживает моего негативного отношения, – размышлял Харлан. – Она приходит к моему дому, отчитывает моих собак, придирается к длине моего газона и ворует мебель, которую я делаю. И черт побери, у нее на все имеется собственное мнение!»