Перед глазами поплыл туман, я сделала глубокий вдох и постаралась восстановить дыхание, сделав его размеренным и наполняющим меня белым сиянием, сосредоточенным в животе. С детства это помогало бороться с лихорадками, приходящими за мной в полную луну.

Туман отступил. Теперь стон струны удалялся, и вскоре я уже могла стоять на ногах без поддержки.

— Я пойду сама, — произнесла я и удивилось, как слабо прозвучал мой голос.

Прислужники, державшие меня по обе руки, переглянулись между собой.

— Это хускарлы, дитя, — медленно сказала Ильма, втянув губы. Её рот превратился в тонкую жёсткую линию. Полная дама подошла ко мне так близко, что я увидела чёрные вкрапления в насыщенной голубизне её глаз.

— Чистая магия, говоришь? Так откуда вы, фронны?

— Из Вудстилла, карла, — ответила я уже своим прежним голосом, твердившим заученную ложь. — Мы дочери мелкопоместного дворянина. Он не оставил нам приданного.

Сила проснулась и придавала смелости смотреть в лицо женщины и видеть то, что было скрыто. Её внутреннюю сущность белой пумы, такое животное я видела на картинке, но никогда не думала, что встречусь со зверем лицом к лицу.

— Тебе не повезло, фронна, — подумав некоторое время, за которое она изучала моё лицо, произнесла наставница. — Ты увидишь дроттов, жрецов Единого, в их истинном виде.

Я хотела спросить, почему это так страшно, но не успела.

Карла сделала служителям знак, и те накинули мне на голову чёрный шарф. Оставалось довериться судьбе и пойти ей навстречу на своих ногах.

— Да будет ваша участь лёгкой и невесомой, фронны, — услышала я в спину голос карлы Ильмы и почувствовала звериный страх, исходящий от неё.

4. Глава 4

Глава 4

1

— Проходи, не бойся, — негромко щебетали люди с птичьими головами, которые вели меня под руки. Заставили снять обувь, и я пошла дальше босой по тёплому гладкому камню.

В храме пахло миррой и елью. Родившись в Лесном королевстве, я могла по запаху определить каждое дерево, растущее в округе.

Глазам, даже прикрытым плотной непроницаемой тканью, что даже дышалось сложно, было больно от света. С каждым шагам в ушах всё отчётливее раздавалось позвякивание металла.

Когда с моих глаз упала тёмная пелена, я увидела золотую цепь, обвивающую раскидистый дуб. Дерево жило, это без сомнения, оно источало аромат чуть прелой листвы, когда осень вступает в лес первыми робкими шагами.

— Проходите, фронна, — подтолкнул меня в спину один из сопровождающих, и я пошла вперёд по каменой гладкой узкой дорожке, ведущей к прямоугольному валуну, стоявшему на возвышении. Вокруг него сидели в креслах девы, находящиеся по большей части в беспамятстве.

Культ моего отца, Ненасытного Бога, предполагал и воскурение фимиамов в треножниках, и дымовую завесу, скрывающую жрецов, служащих у чёрного алтарного камня. Там девственницы отдавали свою честь во славу королевского рода.

Но здесь пахло иначе. Дерево шелестело листьями, откуда-то по ногам тянуло свежим воздухом.

Молчаливый служитель, хускарл с головой сокола, указал на свободное резное кресло, куда я безропотно села, охваченная благоговейным восторгом.

В этом храме чувствовалась Сила. Она поблёскивала в деревянных стенах, покрытых лаком, дымилась из круглой чаши, стоявшей на камне-алтаре, исходила из каменного кольца рядом с чашей.

Я подняла глаза, привыкшие к темноте и блеску толстой золотой цепи, обвивавшей дуб, и заметила статуи Богов, спрятанные среди ветвей дерева, растущего позади прямоугольного камня.

Их лица имели тонкие правильные черты, но были настолько обычны, что только мой внимательный взгляд приметил в них Небодержателей.